– Мама́, я приехал на работу. Увидимся за ужином.
– Не спеши, Лео. Я еще не все сказала. Хотела спросить: не мог бы ты сегодня прийти на ужин сам, без своей полентонэ?
– Ангелика, мама́, Ангелика! – крикнул Леопольдо. – Перестань называть ее полентонэ!
– Что ты раскричался на меня, Леопольдо? Подумаешь, обмолвилась.
– Знаю я твое "обмолвилась", мама́. Почему ты хочешь, чтобы я пришел один?
– Какая разница, почему хочу? Просто хочу пообщаться со своим сыном наедине. Разве это запрещено в наше время?
– Нет, мама́, не запрещено, только я хочу знать истинную причину твоего желания.
– Нет никакой истинной причины, Леопольдо.
– Я подумаю, мама́. Пока.
– Пока, милый.
Леопольдо закончил разговаривать и бросил мобильник на приборную панель. Как же трудно порой бывает разговаривать с собственной матерью.
– И ведь не спроста она захотела, чтобы я пришел один, без Ангелики? – думал Леопольдо. – Что она задумала? Как же я пойду без Ангелики? И чем займется Ангелика, пока меня не будет?
Леопольдо дал по тормозам, когда ехавшая впереди машина остановилась. Вместе с ней остановилась и встречная машина, желтый "рено". Из окон высунулись головы. Леопольдо выругался. То ли соседи, то ли приятели решили выяснить друг у друга как дела. При этом они нисколько не озаботились тем, что их машины преградили дорогу.
Леопольдо посигналил. Послышались автомобильные гудки сзади, спереди.
– Che cazzo vuoi [12] ?! – крикнул Леопольдо один из водителей, махнув рукой.
– Va fa'n'culo [13] ! – закричал другой, размахивая рукой, словно готовился к взлету. – Mille cazzi nel tuo culo [14] !
– Уступите дорогу, – крикнул кто-то из водителей.
– Ten'cazzo [15] ! – послышалось в ответ.
Раздался хохот, головы болтунов исчезли внутри салонов машин. Машины тронулись с места и покатили по брусчатке, давя колесами мелкую пыль.
Несколько часов спустя, уже сидя в своем кабинете, Леопольдо гулял взглядом по экрану мобильника и чувствовал странную неловкость. Надо было позвонить Ангелике и сообщить об ужине в доме его родителей. Делать же это ему совершенно не хотелось. В последние недели и даже месяцы Леопольдо стал избегать совместных семейных ужинов, не желая снова и снова выслушивать упреки матери в адрес Ангелики. Матери Ангелика не нравилась и вряд ли только из-за того, что девушка была из другой провинции. С этим синьора Витале со временем, конечно же, смирилась бы. Дело было в другом, а именно в том, что мать Леопольдо считала девушку недостойной парой своему сыну, так как та, по ее мнению, не раз слышанному Леопольдо, была карьеристкой, а значит, не сможет достаточно времени и внимания уделять ее любимому сыну. Леопольдо часто спрашивал мать, на чем аргументируются ее слова, на что синьора Витале голосом, полным возмущения, говорила: она никогда не сидит дома. Леопольдо пытался объяснить матери, что Ангелика журналист, у нее работа такая – не сидеть на месте. Если бы она сидела дома, то ее бы и в Ареццо не было, на что синьора Витале говорила: и было бы очень хорошо. В итоге Леопольдо начал все реже и реже ходить с Ангеликой в гости к своим родителям, да и звонить не спешил, зная, что мать не упустит возможности в который раз перемыть косточки Ангелике.
Леопольдо решился, набрал номер Ангелики и поднос мобильник к уху.
– Ciao [16] , любимый, – мягкий и веселый голос Ангелики прервал череду длинных гудков.
– Buongiorno, мое сокровище. Как дела у моей принцессы?
– Хорошо, милый. Помнишь статью, которую я на прошлой неделе отправляла в миланскую "Corriere della Sera [17] "? Она будет напечатана в следующем номере.
– Великолепно! – воскликнул Леопольдо. – Мои поздравления, моя волшебная. Это надо отпраздновать. Я приготовлю спагетти Карбонара, откроем бутылочку “Гречетто”, поставим диск, приглушим свет в комнате и будем танцевать, танцевать, смотреть на луну и пить изумительный Гречетто. Как тебе такой вариант вечернего времяпрепровождения?
– Разве я могу тебе отказать, милый? Жду скорейшего возвращения домой.
– Нет, нет, – вздохнул Леопольдо. – Сегодня мы праздновать не будем. Звонила мама́. Она обижается, что я… что мы не приходим в гости. Я сказал, что мы придем сегодня на ужин, но она почему-то именно сегодня хочет видеть меня одного. Ты не против, если я съезжу к родителям один?
– Если ты обещал.
– Нет, не обещал, сказал, что сначала поговорю с тобой.
– Хорошо, милый. Давай сегодня ты поужинаешь у родителей, а завтра устроим романтический ужин дома.
– Я люблю тебя, la mia principessa [18] , – улыбка появилась на лице Леопольдо.
– И я люблю тебя, милый.
– Заеду за тобой после работы, отвезу домой.
– Как скажешь, милый. Целую.
– И я тебя, моя любовь.
Леопольдо завершил звонок, засунул мобильник в карман брюк, после чего поднялся из-за стола и направился к выходу из кабинета.
Близилось время обеда.
Вечер склонил голову над Ареццо, словно ветхий старик над тарелкой с супом. Воркование голубей за окном монотонной музыкой доносилось до ушей Леопольдо, сидевшего за столом в кабинете и стучавшего пальцами по клавиатуре. Оставалось доработать последние пункты начатого утром проекта соглашения, и можно будет собираться домой, точнее, отвезти домой Ангелику, а самому ехать на ужин к родителям.
Леопольдо стукнул еще пару раз по клавиатуре, откинулся на стуле и посмотрел на две большие картины, висевшие напротив стола на стене. На одной была изображена базилика Санта-Мария-делла-Пьеве [19] , на другой – базилика Сан-Франческо [20] . (разъяснение на следующей странице) Взгляд переместился в сторону и замер на вазонах, двух больших, уютно устроившихся по углам кабинета, парочке цветочных горшков на подоконнике, утопающих в ярких, насыщенных теплом и светом лучах заходящего солнца. С улицы донеслось ворчание автомобильных двигателей; кто-то спешил домой после рабочего дня.