Так больно могут делать друг другу только очень близкие люди…
– Давай в нашу!
– Помоги!
Человека, то ли живого, то ли мертвого, не способного держать голову на весу, перетащили в машину.
– Все! По нулям! Уходим!
– Уходим!
Чеченец бросил в расстрелянную «Шкоду» термитную шашку, прыгнул в машину уже на ходу, схватившись за руку напарника. Повернулся, чтобы держать «шесть» под прицелом своего автомата. В стремительно удаляющейся, расстрелянной, с открытыми дверями машине забилось яркое, живое пламя…
Август…
Почему-то это самый нелюбимый мною месяц.
Нет, дело не в том, что август по статистике самый плохой месяц для России. Наверное, это мое ощущение идет с детских лет, когда август означал, что скоро сентябрь. Скоро идти в школу.
А я не любил школу.
Нельзя сказать, что я учился плохо… я учился без напряга, скажем так. Некоторые предметы мне удавались, так что, когда выставляли оценки в дневник (а это делали раз в месяц), «пятерки» считали по три или даже по пять, чтобы не ошибиться в их количестве. Некоторые предметы мне не давались, и я не делал ничего, чтобы подтянуть их – мне было достаточно по ним «тройки», даже с минусом. Самое удивительное, что в число нелюбимых входила информатика, если учесть, что сейчас я владею компьютером свободно. Просто когда-то запустил ее и не сделал ничего, чтобы нагнать.
Наверное, с этого и пошла моя жизненная философия: делай то, что ты умеешь, то, что тебе нравится, и не делай то, что у тебя не получается и что тебе не по душе. Надо сказать, что для армии это странная философия – там ты просто выполняешь приказы, какими бы они ни были. Возможно, поэтому в армии я и не прижился, ушел в спецслужбы. Там, кстати, тоже не слишком прижился, но меня терпели. Потому что понимали – наряду с рабочими лошадьми, которые просто пашут, перелопачивают текучку, нужны мастера. Потому что настоящая разведка – это не ремесло, это искусство.
И вот в нем-то я преуспел за последние годы. Жаль только, о многом вообще никто и никогда не узнает.
Это снова я. Немного потрепанный и вроде как невыездной. Теперь моя физиономия (бывшая) красуется на сайте Интерпола с пометкой: разыскивается за убийство. Но на самом деле я никого не убивал из тех, кто не пытался убить меня. Как на вантовом мосту в Риге.
Обычно, если ты завалился, причем настолько капитально завалился – попал в руки разведки противника, подвергался допросам, – ты навсегда делался невыездным и тебя назначали в какое-нибудь областное УФСБ дорабатывать до пенсии. Мне, учитывая мои старые заслуги, могло грозить назначение на Кавказ – не знаю только, награда это или наказание.
Но в моем случае было принято другое решение. Частично – из интересов Игры, частично – из моих личных связей. В закрытом госпитале Минобороны мне сделали пластическую операцию, поменяв лицо. Кроме того, лазером немного поменяли отпечатки пальцев. И дали новые документы: теперь моя фамилия – Сивков, звание – подполковник государственной безопасности, на армейские деньги – генерал-майор. Спецзвания в ФСБ восстановлены два года назад, они соответствуют армейским, но опережают их на две ступени. Опережение это выражается в денежном довольствии прежде всего. Военным это, понятное дело, не нравится.
Для тех, кто пропустил самое интересное. Примерно два месяца назад на территории Украины была проведена широкомасштабная специальная операция с нанесением ракетных ударов по лагерям подготовки бандеровцев в Карпатах, а также по целям в Киеве. По оценкам аналитиков, ликвидировано до тысячи боевиков, в том числе старший командный состав, командная цепь в Западной Украине полностью дезорганизована и только начинает восстанавливаться. Западные СМИ вопят о сотнях гражданских, ставших жертвами российской агрессии. Но это вряд ли. Что можно сказать точно – при прямом попадании ракеты в здание местного офиса ЕРА, Европейского разведывательного агентства, погиб резидент. Плана убить резидента у нас не было, удар был назначен на ночное время и преследовал целью разрушить инфраструктуру, но резидент, как оказалось, любил работать по ночам и в итоге погиб. Ответом стали агрессивные действия британской контрразведки MI6 (погибший резидент был англичанином по национальности), выславшей из страны восемнадцать наших дипломатов и задержавшей по обвинению в шпионаже двоих русских эмигрантов. Мы в ответ попросили покинуть нашу страну двадцать британских дипломатов, прекратили деятельность Британского совета и попросили в течение шести месяцев закрыть все консульства в стране. Теперь у британцев остается посольство в Москве, и все. Как мне говорил Мудрый Викинг, таких агрессивных действий он не припомнит даже во времена Холодной войны, пусть он и застал ее только на излете.
Что же касается остальных санкций, то США внесли на рассмотрение Совбез ООН вопрос о признании РФ страной, спонсирующей терроризм, но не смогли даже провести его обсуждение. Помимо этого против нас вводят пятый пакет экономических санкций, блокируют корсчета наших банков. Что для нас уже маловажно, потому что Германия, например, отказалась присоединяться уже к третьему пакету санкций. Крестовый поход против нас ведут Польша, США и Великобритания. Остальным – плевать, остальные устали от всего этого, как от слишком долгого матча, и хотят делать бизнес. Вот и все.
Сейчас я еду в машине по тихим ростовским улицам и слушаю Радио Монте-Карло. Идет деловая передача, эксперты делятся мыслями о том, как блокировка корсчетов крупнейших российских банков повлияет на простых россиян. Вроде никак не должна повлиять. Хотя черт его знает…
Лицо чешется, но я знаю, что чесать нельзя. Сдвинутся импланты, которые пока не установились на месте. Лицо я себе выбирал сам – и вместо такого «округлого» выбрал типично мужское, с квадратным подбородком. Теперь я чем-то похожу на некогда знаменитого гонщика Михаэля Шумахера.
Черт его знает, зачем такое выбрал? Но выбрал.
А вот и место моего назначения.
Высоченный корпус областной клинической больницы. Охрана на входе, причем не милицейская, – бронированный «Тигр» внутренних войск. Бандеровцы уже пытались напасть на эту больницу.
Меня тут уже знают. Забираю букет из машины – тридцать три розы, не знаю почему, но люблю это число. Иду к больнице…
Не так как-то все. А как правильно – ни хрена не знаю. Так что пусть все будет так, как есть…
– Красивые…
Я ничего не отвечаю, потому что не знаю, что отвечать. Она пристально смотрит на меня.
– Знаешь, я не могу привыкнуть к твоему новому лицу.
– Я тоже, – невесело усмехаюсь я.
– Я серьезно.
– Тебе нравилось мое прежнее лицо? Мне – нет.
– А мне нравилось.
– Почему?
Она молчит перед тем, как ответить.