Надя замерла, потом, когда до нее начал доходить смысл ее слов, медленно покачала головой:
– Нет. Этого не может быть. Это ваш… Мне даже страшно произнести это слово…
– Муж. Да, это мой муж. Как вы думаете, сколько ему?
– Сто?
– Восемьдесят девять.
– Да как же это случилось?
– Еще в школе я влюбилась, закрутила роман с парнем, красивым, молодым, у него был свой бизнес… Вышла за него замуж, мой отец тоже вложился в его дело, все шло так хорошо, а потом начались проблемы… Они занимались черными металлами, цены упали, это была государственная политика… – она говорила быстро, проглатывая слова и окончания, – я не очень-то сильна во всем этом… Знаю только, что были кредиты, что надо было как-то выкручиваться, продавать эти краны, знаете, такие огромные… Продавали за бесценок… Господи, сама не знаю, зачем вам все это рассказываю… У Вити были помимо кредитов еще другие долги, он должен был одному типу… Словом, Витя погиб полгода назад. Мне пришлось продавать все, что у меня было, в том числе и квартиру, переезжать к родителям, которые сами едва сводили концы с концами… Потом у меня на нервной почве случился выкидыш… А тут этот Лев Михайлович, старинный друг моего отца, у него всю жизнь были рыбные магазины… Потом его сын, Михаил, открыл рыбный ресторан в Москве. Мы жили по соседству, понимаете? И это он сам, видя наше положение, предложил моему отцу взять меня в жены.
– А вам сколько лет?
– Двадцать один.
Надя присвистнула.
– Он знал, что я хорошо готовлю, я думала, что он только из-за этого и решил жениться на мне. Я понятия не имела, что у него насчет меня совершенно другие планы…
– Какие? – тихо спросила Надя, вдруг вспомнив довольно странные звуки, доносившиеся из купе во время стоянки в Волгограде, длившейся сорок пять минут. Звуки были хорошо слышны именно из-за того, что поезд стоял.
Нет, это невозможно, ему же восемьдесят девять лет!
– Да мы как только сели в поезд, он запер дверь и начал… – Женя вся сжалась, судорожно стиснула кулачки и замотала головой, словно пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний и ощущений. – Он не слезал с меня, этот конь! А что я могла поделать? Ведь это же наше свадебное путешествие! Вернее, не совсем… Лева собирался покупать дом в Сочи, мы сами выбрали его по Интернету… Надо было его посмотреть, так что наша поездка была не только развлечением…
Вот сейчас Надя обратила внимание на множество драгоценностей, которыми была увешана молодая женщина. Золото, бриллианты, все такое массивное, не совсем подходящее ее возрасту и, видимо, доставшееся ей после смерти бывшей жены ее мужа.
– Он еврей и никакой не Лев Михайлович. Его настоящее имя Лейб Хаимович Гольдман. Нет, он хороший, добрый и очень умный. Я понимала, конечно, что мое замужество со стороны может показаться чем-то отвратительным, стыдным… Но я готова была готовить ему круглые сутки (он очень любит вкусно поесть), убираться, стирать его одежду, вести хозяйство… Я научилась готовить форшмак, фалафель, хумус, фаршировала щуку, ну и пекла, конечно, наши, русские пироги, которые ему нравились… Я старалась, еще до свадьбы жила у него, приводила все в порядок… И он, представьте, даже пальцем меня не тронул, выказывал исключительно заботу и нежность. Дарил мне золото, давал деньги, чтобы я купила себе одежду… Правда, намекнул, что я не должна выглядеть уж слишком, как пацанка… Вот и пришлось покупать эту юбку… Словом, я подумала, что этот брак может спасти всю нашу семью, ведь Лева заплатил все наши долги и обещал выкупить мою же квартиру, выставленную на продажу… Все шло так хорошо… И вдруг эта поездка, это купе… Кто бы подумал, что в нем столько энергии! Меня… Меня тошнит от него!!! Это такая гадость!
Она вдруг замолчала и сидела, глядя Наде прямо в глаза, словно не зная, продолжать ли ей свой удивительный рассказ о старом еврее-жеребце или нет.
– Женя, вы можете выспаться и отдохнуть у меня здесь, – Надя сама решила ей помочь. – Он сейчас где? Наверняка спит?
– Знаете, он очень любил котлеты с чесноком. Я нажарила ему в дорогу целый контейнер. И он в перерывах между этим… ну, вы понимаете… ел эти котлеты… Он ест, а я в это время бегу в туалет, моюсь, как могу, холодной водой… И мне кажется, что моя кожа тоже начинает пахнуть чесноком…
– А вы наберите в пластиковую бутылку холодной воды, добавьте туда горячей из котла у проводницы. И мойтесь теплой водой. На здоровье!..
Она все еще никак не могла понять, что этой девушке от нее нужно.
– Вас как зовут? – спросила Женя.
– Надя.
– Надя, он умер. Примерно час назад.
Надя медленно подняла голову, встретилась взглядом с мутными от слез глазами Жени. И только сейчас заметила припухлости в уголках глаз, истерзанный розовый рот, словно она все это время кусала губы. Или же это были следы от страстных, полных предчувствия смерти, поцелуев Лейба Хаимовича?
– Женя, вы что, его убили? – спросила она шепотом.
– Нет. Он умер на мне. Как в анекдоте. Как в фильмах про стариков-извращенцев. Он лежит там, – она брезгливо показала пальцем на стенку, – со спущенными штанами… У него ягодицы худые, с какой-то чернотой на коже… Словно он тысячу лет сидел на черных камнях.
– А что вы хотите от меня? Нужно же вызвать проводницу, начальника поезда, полицию… Вы ни в чем не виноваты, поэтому вам и волноваться нечего…
– Я не хочу… Не хочу всего того кошмара, связанного с обратной дорогой, похоронами, дележом наследства, ведь у него же есть сын, внучки и внуки в Москве… Не хочу осуждающих взглядов на поминках. Ничего этого не хочу. И золота этого его тоже не хочу…
И она принялась нервными резкими движениями срывать с себя украшения – перстни, серьги, колье, браслеты. И складывать все это на столик.
– Мне от него ничего не надо… Он уже отдал все отцу, что хотел. Да и я с ним как будто бы расплатилась…
– Я ничего не понимаю, Женя.
– Пожалуйста, я вам сейчас напишу адрес его сына в Москве, телефоны. Отдайте ему все это. Положите куда-нибудь, спрячьте и, когда будет возможность, сначала позвоните ему, скажите, что вам нужно с ним встретиться… Конечно, можно было бы увидеть его на похоронах Левы в Саратове, но кто знает, когда и как туда доставят его тело…
– А вы? Что вы хотите сделать?
– Я хочу сойти на ближайшей станции и исчезнуть.
– Но ваш долг похоронить его!
– Послушайте, я все равно не стану этого делать… И мне ничего не надо от этой семьи. Когда я сойду, и вы позовете проводницу, и поднимется вся эта шумиха, вы увидите на столике мою записную книжку, там адреса и телефоны его родственников, сына… Господи, у меня голова идет кругом… Вы позвоните ему прямо сейчас, скажите, что его отец умер в поезде, что жена его, Женя, исчезла… И что она оставила в купе драгоценности его матери… Он сам скажет вам, что делать. Он очень умный и проворный человек.