Наверное, впервые в жизни доктор Тосканио почувствовал смертный холод, сковавший все его тело. Нет, как врачу ему доводилось много раз встречаться с костлявой на узкой тропинке. Но все это не касалось его лично. Умирали другие, а он оставался хладнокровным профессиональным свидетелем собственной беспомощности перед лицом самой неизбежности. Теперь же он сам находился по другую сторону барьера, отделявшую жизнь от смерти и ничего не мог с этим поделать.
— Постой! — набравшись сил, вскричал Лепила, заслоняясь рукой от автоматного дула, нацеленного ему прямо в грудь. — Объясни, чем я перед тобой провинился, в чем ты меня обвиняешь?..
— Ты помешал мне и моему другу заработать большие деньги. Очень большие! А ведь какая была хорошая возможность! Мы даже успели создать путь по перевозке девочек в Москву, наладили свой бизнес. И что? Ты навел на нас легавых! Нас задержали… Ты знаешь, сколько нам пришлось заплатить за то, чтобы нас не судили в России, а передали в руки таджикских властей? Потом нам пришлось еще платить и им, чтобы выпустили на свободу… Мы остались без денег! Мы влезли в долги! И вот теперь нам приходится их отрабатывать, рискуя собственной шкурой. А нашими девочками в Москве пользуется какой-то Бабай, который получает за них большие деньги! Из-за тебя мы проиграли в конкуренции с ним. Видишь, нам даже пришлось заняться более опасным делом — торговлей оружием. Хотя зачем тебе это знать? Все равно подохнешь, как собака. Я тебя убью. Потом отрежу твою поганую голову и отнесу ее Нурали. Он будет рад получить такой подарок… А сейчас молись своему Богу, если сможешь…
Ствол автомата дернулся, переводя прицел с груди на голову, но потом уставился опять в ту же точку на груди, что и прежде.
— Собаке собачья смерть… — пробубнил Расул, доставая указательным пальцем спусковой крючок. И тут раздался одиночный выстрел.
Лепила зажмурил глаза, закрыл лицо руками, чувствуя, как на него наваливается смертная тяжесть. Но вечного забвения, которого он ожидал, так и не наступило…
— Опять мне приходится тебя выручать! — услышал он чей-то хорошо знакомый голос, проникший в его сознание откуда-то издалека, может быть, даже из другой жизни. — Сколько это будет еще продолжаться, я тебя спрашиваю?
«Может, все это только сон? — подумалось Лепиле. — И этот голос тоже из сна? Надо открыть глаза и разогнать тяжелое сновидение!» — приказал он самому себе.
Открыв глаза, он увидел оскаленное в смертной муке лицо Расула, чье мертвое тело навалилось на него самого, прижав к земле. Оттолкнув его в сторону, Лепила вскочил на ноги, при этом чуть было снова не упал от жуткой слабости, охватившей все его члены. Но упасть ему не дала чья-то крепкая рука. Это была рука человека, одетого в камуфляжную форму, в котором он не сразу узнал Тимура.
— Как ты здесь оказался? — тихо спросил он, стряхивая пыль с брюк.
— Тот же самый вопрос я хотел бы задать тебе, — проговорил Тимур, пряча в ножны специальный нож разведчика, снабженный единственным пулевым зарядом, который он только что использовал, чтобы поразить под левую лопатку Расула, в котором признал одного из двух «ишаков», приезжавших в Москву.
— Это долгий рассказ, — туманно сказал Лепила.
— А нам с тобой теперь торопиться некуда, — произнес Тимур. — Впереди у нас целая жизнь. Пошли к машине! На обратном пути ты мне все и расскажешь.
* * *
Тимур сидел на небольшом каменном карнизе, которым заканчивалась козья тропа, и внимательно вглядывался в окуляры своего старенького бинокля вниз, туда, где у бурной горной реки с божественным названием Вахш вели переговоры Валет с полевым командиром местной оппозиции Исмаилом. Впрочем, он находился так близко от них, что мог бы разглядеть их лица и без бинокля. Но в данный момент его внимание было приковано отнюдь не к их физиономиям. Затаив дыхание, Тимур смотрел на то, как из дипломата Валета перекочевывали в цветастый мешок Исмаила пухлые аппетитные пачки с долларами. При этом ему подумалось, что все-таки не зря он сюда тащился по горам и долам, не зря, словно птица парил в вертолете над горными кручами, не зря петлял в автомобиле по крутым дорогам, на которых везде поджидали опасности: справа пропасти, слева каменные кручи с бесконечными камнепадами, а прямо — душманские засады.
Тот радиомаячок, что удалось установить на машине, встречавшей Валета с «ишаками», сыграл свою решающую роль. Он помог вывести Тимура и двух разведчиков из 201-й мотострелковой дивизии, сопровождавших его, на конечную точку маршрута Валета, к месту его встречи с полевым командиром местной оппозиции, известным своей жадностью и беспощадностью к врагам. Исмаила признал один из разведчиков, которому уже доводилось с ним сталкиваться на узкой дорожке.
«Вот, значит, кто был инициатором всей этой катавасии с поставкой оружия московским криминальным структурам, — подумалось Тимуру. — Вот кто решил набить свою мошну с помощью самых выгодных на сегодня спекуляций орудиями смерти. Мне все понятно. Теперь я обладаю всей полнотой информации и могу со спокойной душой отправляться восвояси…»
Так-то оно так. Тимур бы и не стал влезать во все эти распри между таджиками. В конце концов, это их личное дело, их гражданская война, но слаб человек… Увидев кучу денег в недостойных руках, он решил немного задержаться на том уступе, с которого вел наблюдение, чтобы проследить дальнейшую судьбу денежных купюр. В последнее время он все чаще и чаще стал жалеть о том, что вовремя не поменял профессию десантника на профессию финансиста. Ну что поделаешь, любил считать деньги, даже если они пока еще не его, носить их чемоданами и пользоваться всеми благами цивилизации, которые становятся доступными для простого смертного только с помощью этих самых дензнаков…
Тут-то и разорвалась первая граната в непосредственной близости от того места, где вели переговоры Валет с Исмаилом, а чуть погодя застучали автоматы и ручные пулеметы. Присмотревшись в ту сторону, откуда велся плотный, массированный огонь, Тимур сумел рассмотреть группу правительственных войск, взявших в клещи отряд Исмаила, закрыв для них единственный выход из ущелья. Но им еще предстояло пройти-пробежать под огнем оборонявшихся сотню-другую метров по горному склону, он же находился совсем рядом с берегом Вахша и мог видеть, куда юркнул Исмаил с мешком денег. Тот попытался скрыться в небольшой пещере у самой нижней береговой черты, куда иногда даже захлестывали текучие речные струи.
Подав знак двоим разведчикам, чтобы они оставались на месте, у начала той головоломной тропы, которую ему удалось преодолеть с помощью альпинистского снаряжения несколько раньше, Тимур, проверив страховочную веревку, обмотанную вокруг пояса, одним прыжком перемахнул на тот скалистый выступ, где только что велись переговоры между Валетом и полевым командиром. Он приземлился рядом со свеженьким трупом волосатого моджахеда, рядом с которым валялся автомат с заряженным подствольником. «Вот это оружие мне очень даже пригодится, — подумалось ему. — Поскольку свой автомат я не расчетливо оставил у одного из разведчиков, когда забирался на верхотуру…»
Рядом с пещерой Тимур оказался несколькими минутами позже того, как там укрылся Исмаил, понадеявшийся, что сможет пересидеть там до самого конца боя и таким образом остаться невредимым при любом его исходе, поскольку о местонахождении этой неглубокой пещерки мало кто знал даже среди местных жителей. Но Тимур его вычислил, как бы он ни прятался. И все же этот человек обладал чертовски тонким слухом, раз смог за грохотом тонн воды, ниспадавших бог знает с какой кручи, услышать его шаги по каменному бордюру. Ему ничего не оставалось, как покончить с частным сыщиком одним ударом. Что он и попытался проделать. Выскочив из своего убежища, как чертик из табакерки, Исмаил выхватил из-за пазухи короткоствольный пистолет-пулемет не знакомой Тимуру системы и нажал на спусковой крючок. Однако чуть раньше то же самое проделал и сам Тимур, выпустив из подствольника гранату прямо в брюхо Исмаилу. Проделав это, он сразу отпрыгнул в сторону, за каменный уступ, чтобы самому не попасть под град осколков. Взрыв разворотил внутренности бородача, выпустив из него кишки, но это бы еще полбеды. Этот дурак пристроил под своим халатом, на самом брюхе, мешок с деньгами. Надо же ему было до этого додуматься! Естественно, что все доллары, находившиеся на его теле, превратились в ничего не стоящие бумажные лоскутки, которые птичками взвились в небо и, порхая на ветру, разлетелись в разные стороны…