– Господи, Зак, что случилось? – прокричал Ник, быстро проехав сквозь толпу катающихся.
Зак стоял в одиночестве, с отчаянием глядя вверх. Кулаки у него были стиснуты.
– Джиджи… Кажется, ногу сломала.
– Черт! Бедная малышка! Но знаешь, на детских склонах это случается каждый день. Здесь очень опасно – слишком много народу.
– Мы поднялись выше…
– Ты что, с ума сошел?! Как ты посмел тащить ее наверх? Неужели ты задумал спуститься по прямой? Это же просто преступление!
– Нет, не в том дело…
– Но ты только что это сделал, черт тебя побери! Я видел, как ты спускался, парень. Это полное безрассудство, но я думал, ты поднялся один.
– К черту, Ник, я этого даже не заметил! Посмотри туда, ты уже видишь сани?
– Они же только что поехали. Чтобы подняться, нужно время… Боже мой, как ты мог позволить ей ехать с тобой?
– Не знаю… Я думал, раз это трасса для начинающих… Глупо, как глупо! Никогда себе этого не прощу, Ник… Я понятия не имел, что трасса так сузится.
– Поэтому она и называется трассой. Пошли в дом, ты замерзнешь.
– Я пойду, когда ее спустят.
– О, господи! – Ник с негодованием протянул Заку свои варежки, накинул ему на плечи какой-то плед и остался с ним стоять в ожидании спасателей. Скоро появились сани, в них лежала пристегнутая накрепко Джиджи, укутанная одеялами.
– Мы отвезем ее в клинику, – сказал один из спасателей, передавая Заку куртку и свитер. – Повреждена только нога, все обойдется.
– Мы поедем за вами, – сказал Ник, видя, что Зак от облегчения лишился дара речи.
Вдвоем они поехали следом за «Скорой помощью» в клинику, куда за этот день поступили уже десятки пострадавших лыжников. В напряженном молчании они сидели в коридоре, ожидая известий, и наконец к ним вышла деловитая медсестра.
– Все в порядке, чистый перелом малоберцовой кости голени без смещения, – объявила она. – Мы дали ей обезболивающее, действие лекарства будет продолжаться несколько часов. Доктор зафиксировал кость и наложил гипсовую повязку в форме лангетки, вот ее костыли. Сильный ушиб, но так и должно быть. Вот еще обезболивающие таблетки, вам хватит на три дня. Она вполне может передвигаться, я показала ей, как пользоваться костылями, но сейчас ей больше всего нужен отдых. Вот ее рентген. Когда будете уходить, заплатите у стойки.
Она выскочила, прежде чем они успели о чем-нибудь ее спросить, и Зак быстро направился к стойке, доставая деньги.
В этот момент в дверях показалась коляска, в которой санитарка везла Джиджи, проворно объезжая новых пострадавших, которых со стороны улицы в этот момент вносили спасатели. Левая нога Джиджи от колена до лодыжки была в гипсе разрезанная вдоль штанина болталась. Измученная, с белым как мел лицом, она была похожа на тряпичную куклу, брошенную беспечным ребенком.
– Как ты себя чувствуешь, бедняжка? – спросил Ник, наклонившись к ней.
– Неплохо. Доктор сказал, что это первый такой чистый перелом за всю неделю, – слабым голосом ответила Джиджи. – Такой милый комплимент, правда? Как будто я специально постаралась…
– Все еще болит?
– Нет, но я какая-то обалдевшая… наверное, от лекарств. Поразительно, у них здесь проста конвейер какой-то! Прямо-таки мечта ортопеда…
– А он не объяснил тебе, что именно ты сломала?
– Не-а, только сказал, что, если вдуматься, мне повезло. Не так все страшно.
– Джиджи… – Зак, отойдя от стойки с рентгеновскими снимками в руках, униженно смотрел на нее, но Джиджи не подняла на него глаз. – Джиджи? – позвал он опять, совершенно подавленный.
Она посмотрела прямо перед собой, как бы сквозь него.
– Ник, не отвезешь меня на турбазу?
Мужчины обменялись взглядами и молча помогли Джиджи перебраться из коляски в машину. Приехав на место, они поставили ее на ноги, поскольку она настаивала, что будет идти на костылях без чьей-либо помощи, и Джиджи неловко заковыляла, стараясь как можно меньше наступать на сломанную ногу.
– Господи, как вы долго!… – протянула Пандора, когда они вошли в маленькую спальню. – А я-то удивляюсь, куда вы запропастились. Даже ходила к склону для начинающих, там мне все и рассказали. Как я сама не догадалась?… Но ничего, новичкам всегда везет.
– Спасибо.
– Все будет в порядке. Такие вещи сплошь и рядом случаются, – бодрым голосом проговорила Пандора.
– Спасибо.
– Я помогу тебе раздеться, – предложил! Пандора в некотором раздражении.
– Спасибо.
– Ну-ка, мальчики, на выход! Я сама справлюсь, я это умею.
Вскоре Джиджи восседала на кровати в своей красной фланелевой пижаме. Пандора подвернула ей левую штанину, чтобы гипс не мешал. В комнате, как всегда на лыжных базах, было слишком жарко натоплено, и Джиджи отказалась надеть свитер. Спросив еще раз, не нужно ли ей чего-нибудь, Пандора облачилась в бархатные брючки, шелковую блузку и мягкие меховые caпожки, взяла сумочку и отправилась в поисках приключений в бар.
– А где Зак? – спросила она у Ника, который сидел за стойкой, и устроилась рядом.
– Наверху, в номере.
– Как это?
– У него нет настроения веселиться.
– Что это вдруг? |
– Он чувствует себя виноватым, что потащил Джиджи на гору.
– Да что ты говоришь?!. – Пандора недоверчиво рассмеялась. – А она мне ничего не сказала… Впрочем, она вообще мало говорит. Но как глупо было с ее стороны согласиться! Что ты будешь делать с этими несмышлеными дилетантами! Она сама виновата ничуть не меньше. Меня, например, силой не втянешь в какую-нибудь авантюру.
– Ты никогда не думала о том, чтобы пойти работать в Красный Крест? – спросил он холодно.
Ник и Пандора в угрюмом молчании потягивали свои коктейли, и Ник думал, что это вполне в духе Пандоры – рассматривать перелом ноги как нелепую оплошность, которую ей самой не позволит допустить воспитание. Не надо было говорить ей, что это Зак потащил Джиджи в гору, хотя рано или поздно она все равно бы узнала. Зато его собственное недоумение по поводу взаимоотношений Зака с Джиджи теперь полностью рассеялось. Ясно, что парень по уши влюблен – между прочим, в первый раз в жизни. И его вполне можно понять…
Многие женщины в баре посматривали на Ника, явно узнав его. Не обращая внимания на Пандору, он завязал непринужденную беседу с хорошенькой рыжеволосой девицей, сидевшей справа от него. Раздосадованная, Пандора допила коктейль и заказала еще. Да, вечер обещает быть чудесным: Ник будет флиртовать со всеми подряд, играя роль эдакого обыкновенного, простого и скромного парня, а Зак весь вечер проторчит в номере.
Кстати, Зак ведь сейчас совсем один и, конечно, без всякой нужды винит себя во всем, что произошло с этой глупышкой Джиджи. Его одолевает тоска, и ему нужно утешение. Зак по-прежнему идеалист, по-старомодному сентиментальный и ранимый. Один – и пропадает зря.