Я вытащил из нагрудного кармана лист с фамилиями («Едешь? Посмотри, не искал ли кто меня, у тебя рука счастливая») и прошелся вдоль стенда, вчитываясь в записки.
Странички блокнотов разных форматов, оборотные стороны старых документов, листы ученических тетрадей…
Взгляд зацепился за знакомую фамилию. Один из наших бойцов. Перечитал – ошибки нет. А почерк-то женский… Я открепил бумажку и спрятал в карман. Главное, чтоб мужик с ума от счастья не сошел. Этот клочок по нынешним временам – дороже золота. Всего записок для народа с нашей Базы оказалось три. Теперь всю дорогу буду судорожно хвататься за карман – не дай боги потерять. Три записки – это даже не щедрый улов. Это сокровище.
Я задумался. Оторвал нижний край листа со списком, вытащил обломок карандаша.
«Ищу капитана Эстерфа Райнена, кавалера Ордена Светлого Пламени…»
Что еще написать? Друг? Нахальство. Сын? Просто сволочизм. Жена ушла от Эстерфа Райнена, забрав ребенка, – во всяком случае, так говорили в части. Не стоит давать человеку фальшивую надежду.
Подписаться старым именем? В детстве я шипел, как рассерженный кот, стоило кому-то кроме родителей и учителей так меня назвать, так что не факт, что его кто-то запомнил. Кем я прихожусь человеку, который учил меня стрелять и драться, и чью фамилию я присвоил?
Ладно. Хватит ежей против шерсти гладить.
«Ищу капитана Эстерфа Райнена. Дэй»
И номер базы – нынешняя замена почтового адреса.
Вспомнит – так вспомнит.
Рин
– Оу. А что такая девушка делает здесь одна? – чужая ладонь нахально ложится мне на плечо.
– Определенно ждет не вас, – я стряхиваю ее и оборачиваюсь. Мужчина не пьян – алкоголь выдают по карточкам, и запьянеть от такой дозы нереально, так что это обычная распущенность. Дома бы такого просто не произошло: там слово «нет» понимают куда лучше. Может, дело в том, что в непосредственной близости от неисследованных территорий многие женщины и девушки привыкли работать и сражаться наравне с мужчинами – и от хрупкой вроде бы девчонки можно получить по физиономии. Может, там у людей в голове прочнее засели законы первых лет Ржавчины, обещающие за насилие, разбой и убийство одно наказание – расстрел на месте.
– Да ну? – приставучий тип сделал попытку меня обнять, я отстранилась.
– Не надо этого делать.
– Красавица, ну что ж ты такая злая?
Столовая почти пуста, только у входа сидит пожилая женщина в потертом деловом костюме, допивает чай и просматривает какие-то документы. Даже парень за стойкой ушел куда-то в сторону служебных помещений. Идиотская ситуация. Девица с пистолетом не может урезонить приставшего нахала. Будь на моей камуфляжке хоть какие-то знаки различия – навязчивого кавалера как ветром бы сдуло. Но выгоревшую черную повязку на рукаве замечают не все. А форма… Мало ли кто ее носит? Да и личное оружие многим разрешено. Не стрелять же, в самом деле. Пощечину отвесить? Или припугнуть?
– Думаю, вам не нужны проблемы с патрулем. Может, разойдемся тихо и мирно?
Мужик широко улыбается.
– Да не вопрос, ясно, что у нас все полюбовно будет.
Он идиот?!
– Эй, отвали от моей девушки, – вернувшийся Дэй как раз расслышал последнюю фразу. Мужик повернулся к новому источнику звука в комнате. Недоверчиво уставился Дэю в лицо.
– Твоя… Кто? Девушка? Ты что, трахаешь свою сестру?!
Точно идиот.
Дэя обычно недооценивали как бойца. То ли слишком велик был контраст с профессиональными военными, то ли люди и вправду настолько обманывались первым впечатлением. Вздрогнула и оторвалась от бумаг женщина, удивленная грубым словом. Неуклюже осел на пол любитель случайных знакомств, получив короткий и жесткий удар в лицо и недоверчиво разглядывая капающую из разбитого носа кровь. На чисто вымытом зеленом кафельном полу алые капли вдруг показались неестественно яркими.
Входная дверь распахнулась, глухо стукнула о косяк.
– Что здесь происходит? – парень с сержантскими нашивками обвел взглядом помещение. За его спиной на крыльце переминались еще двое бойцов. А вот и патруль. Сменились с дежурства, зашли пообедать, а тут немая сцена. Хаоса в происходящее добавил подавальщик, выскочивший из кухни с обрезом в руках.
– Тьфу ты. Я думал, тут драка намечается, – и виновато попытался пристроить оружие под стойку. Правильно, тут и так концентрация огнестрела на единицу территории зашкаливает. Сержант пригляделся к нарукавным повязкам.
– Что, парень, после неисследованных территорий крышу сорвало?
Его форма ничем, кроме нашивок, не отличается от нашей, разве что гораздо новее. Ну да, ему явно не приходилось отстирывать ее после купания в болоте. Боги, какое ребячество, вроде вражды пехоты и флота. У них своя задача, у нас своя.
– Нет, он приставал к моей девушке. – Дэй с видом оскорбленной невинности вскидывает подбородок.
– Это правда, – вдруг вмешивается женщина в деловом костюме. – Он к девочке лез и лез, я уж думала, скоро руки распускать начнет. Ну а потом такое сказал, что повторить гадко…
Ого. Готова была поклясться: человек с головой ушел в работу, не замечает ничего вокруг. Интересно, кто она, контрразведчица на пенсии?
– Офицер, мужчина действительно повел себя… неадекватно, – вклиниваюсь я.
– Документы, – бесстрастным тоном требует сержант. Я вдруг проникаюсь к нему сочувствием: пообедать – и то нормально не дают. – Ты, – кивок в строну избитого, – тоже.
На белую пластиковую столешницу ложатся наши удостоверения, командировочные листы, накладные на груз и паспорт неудавшегося ухажера. Сержант переписывает данные в блокнот. Затем просит предъявить документы женщину, она охотно подчиняется, попутно продолжая пересказывать увиденное второй или третий раз. Сержант морщится.
– У вас есть к нему претензии?
– Нет, – отвечаю я. – Мы все равно сегодня уезжаем. На лице сержанта явно читается облегчение. Не придется оформлять протокол, записывать показания внимательной дамы. Раньше за нарушение общественного порядка светил штраф, теперь сообщают на место работы, и начальник накладывает взыскание сам – например, в виде лишних рабочих часов.
– Тогда свободен, любитель острых ощущений.
Кто-то из бойцов, сжалившись, дает мужику носовой платок.
– Извините, девушка, – неожиданно оборачивается он, – дурь нашла.
Конфликт исчерпан, сержант устало плюхается на стул.
– А теперь я, наконец, намерен поесть – и все твари Иного мира меня не остановят.
– Прошу прощения за это шоу, – говорит Дэй подавальщику, принимая у него пластиковый поднос с тарелками. Тот неопределенно пожимает плечами, мол, ничего, бывает, я бы за свою подругу тоже вступился.