«Хоть согреюсь», — мечтал Агушев, зябший всю дорогу.
«Все дошли. И Уткин нормально держался. Молодцы!» — констатировал Ефимов.
«А Сергей Михайлович наш — тот еще конь!» — восхищенно удивлялся Зудов.
«Тяжело!..» — Горелов слегка сутулился.
«Как жрать охота!» — Жбанов пускал слюну.
«Сейчас в душ, и сразу позвонить домой», — намечал план действий Николай Арсанов.
«Надо бы постираться, а то провонял весь. Где сушить? На балконе или на батареях? — решал дилемму рядовой Дударенков. — На балконе сразу замерзнет. На батареях вода потечет на пол. А если сначала на балкон? Полчасика повисит, затем на батарею? Так и сделаю».
«Миша, поди, устал. Надо у него будет комп на полчасика отжать», — строил захватнические планы Петрович.
«Ротный вернулся, сейчас нас с дерьмом мешать будет», — злился Прошкин, сидевший в своем номере.
А старшина роты не думал ни о чем. Ему было хорошо. Казанов, приняв пол-литра на грудь, безмятежно спал в своей койке и плевать хотел на службу, на собственных детей, оставшихся вдалеке, да и на весь белый свет. Его жизнь, любовь, страсть, долг оказались ничем в сравнении с жидкостью, растекшейся по организму.
А ночью нажрался Сошников, причем в хлам, и пошел бродить по этажу, выкрикивая нечто похабное. Его вопли разбудили капитана Кречетова. Уставший, злой на старшину, напившегося днем, ротный вышел в коридор в полнейшей готовности рвать и метать.
— Борисыч, ты, сука, какого хрена? Что, меня подставить хочешь?
— Я… мы… — промычал пьяный замкомроты.
— Борисыч, ты разве не понимаешь, что доклад отсюда идет сразу в округ? Ты идиот?
— Сам ты идиот! — В пьяном кураже Сошников не знал себе равных. — И попробуй только еще раз!..
Кречетов больше не церемонился. Хороший удар в грудь опрокинул Сошникова навзничь.
— Ах ты… — запричитал старший лейтенант, пытаясь подняться, но не самый сильный пинок ногой вновь поверг его на пол.
Сошников чуть поскулил, поерзал и затих, не предпринимая больше попыток отмщения.
— Порфирин, Сарматов, ко мне! — рявкнул ротный, вызывая бойцов, живших в соседнем номере.
— Что, товарищ капитан? — Сарматов отозвался почти сразу.
Видимо, пьяные крики Сошникова и последующая возня разбудили и его.
— Ко мне, сказал! — Ярость, клокотавшая в ротном, была готова выплеснуться вновь и перекинуться на ни в чем не повинного подчиненного.
— Иду я, товарищ капитан. — Дверь номера скрипнула.
— Где Порфирин?
— Сейчас трусы наденет и выйдет.
— Вы что там, сношаетесь, что ли?
— Да в туалете он сидит, товарищ капитан! — оскорбленным тоном пояснил боец.
— Оттащить этого героя в его номер! — Кречетов ткнул пальцем в своего заместителя, ворочавшегося на полу. — Уложить в кровать и никуда, пока не протрезвеет, не выпускать.
— Мы ему что, няньки? — спросил Порфирин, высунув голову из номера.
— Ты мне поговори, голубок. — Капитан перевел взгляд на Сарматова и заявил: — Будет буянить — разрешаю бить.
Боец заметно оживился, но тут же услышал:
— Только не в морду! Увижу следы, у тебя такие же будут, понял?
— Все путем сделаем, товарищ капитан! — заверил ротного Сарматов и едва заметно, но нехорошо ухмыльнулся.
— Тащите эту падаль с моих глаз! — Ротный махнул рукой в непонятном направлении, развернулся и скрылся в своей комнате.
А в это время на пятом этаже царила тишина. Спали все.
В том числе и Ефимов.
Через два дня они встретились вновь. На этот раз полковник вызвал Ефимова через командира заставы, прикрывшись какой-то сущей безделицей.
— Я сделал фотокопии, — объявил разведчик прапорщику, едва успевшему прикрыть дверь. — Если мои страхи оправданы, то пакет не попадет к адресату. Но они… — Полковник не сказал, кто такие эти таинственные «они», но пояснения тут и не требовались. — Они на этом не остановятся и обязательно рассмотрят возможность фотокопирования. Тут я перестраховался. — Полковник взял со стола стакан, хлебанул из него что-то весьма подозрительное, очень уж похожее на спирт, и пояснил: — Они должны будут успокоиться, когда найдут у меня эту фотопленку.
— Тогда в чем смысл? — спросил Ефимов, не поняв хода мыслей своего «куратора».
— А я их сделал две, — пояснил разведчик после легкой, практически незаметной заминки и хитрой улыбки. — Я сегодня уезжаю и одну возьму с собой, а вторую отдам тебе. Ты нынче же должен ее надежно спрятать. — Полковник запустил руку в карман куртки.
Когда он вытащил ее оттуда, Ефимов увидел на раскрытой ладони что-то небольшое, напоминающее спичечный коробок, плотно завернутый в полупрозрачную пластиковую пленку.
— Держи. — Полковник протянул коробок Ефимову. — Спрячь сегодня же, но так, чтобы ты мог отыскать это место хоть через пятьдесят, хоть через сто лет. И смотри, чтобы ни одна живая душа не видела! Понимаешь, что это слишком важно?
— Понимаю. Я все сделаю так, как вы сказали, — заверил Ефимов, принял коробок и сразу опустил его на дно бокового кармана бушлата. — Какие-нибудь еще задачи будут?
— Нет. Больше никаких задач. Чем меньше мы с тобой станем общаться, тем лучше.
— Я ведь почти полтора месяца работал по вашей наводке. Это не вызовет подозрений?
— Нет. Нас больше ничего не должно связывать. Да, я воспользовался тобой и твоим взводом для срочной проверки некоторых разведданных. Что с того? Сейчас подобная надобность отпала. Нет никаких загадок и вопросов.
— Понятно. — Ефимов согласно кивнул.
— Все, ступай! И ни пуха!..
— К черту!.. — Сергей ухватился за ручку входной двери.
— Постой! — Этот резкий окрик заставил Ефимова замереть на месте. — И еще запомни, что я ни при каких обстоятельствах не назову твое имя. Никогда никому! Любой, кто скажет, что пришел от меня, — враг. Если потребуется, я найду тебя сам. Знай, никогда никто не придет к тебе от моего имени. Запомни это накрепко! Твоя жизнь в твоих руках! А вот теперь ступай!
Сергей вышел с территории заставы и побрел вдоль периметра защитных стен, мучимый одной-единственной мыслью: куда спрятать, да еще так, чтобы никто не видел, а он смог найти если не через сто лет, то хотя бы через пять?
Он подошел к одному из углов глинобитной стены, окружающей заставу, и остановился. Прямо в этот дувал упирался здоровенный валун.
«Может, здесь? — мелькнула мысль. — Почему бы нет?»
Ефимов огляделся по сторонам и никого не увидел. Он присел, выискивая взглядом место под камнем, куда можно было бы вложить фотопленку, переданную полковником. Подходящая щель нашлась почти сразу. Она шла по поверхности камня и наискось уходила под его нижнюю кромку.