— Хотите, я стану вам аккомпанировать? — улыбнулся де Морни и подал Анне руку.
Гостья мгновение помедлила с ответом, но потом кивнула — эта жертва была вполне приемлемой для нее.
Хитрый де Морни оказался прав. Когда стихли восторженные аплодисменты, Анна почувствовала, насколько резко разрядилась обстановка в гостиной. В позах деловых партнеров графа появилось больше свободы и легкости, в ход пошло шампанское, а один из них через слугу передал Анне свою визитную карточку. Правда, слуга, подавая ее Анне, не смог унять дрожь пальцев. «Может быть, он пьет», — подумала Анна, дожидаясь, пока слуга, то ронявший, то опять поднимавший карточку, наконец подаст ей ее. Неловкость ситуации разрядил мажордом, решительно отстраняя слугу и извиняясь перед мадам за новичка. После войны и холеры так трудно найти профессионала…
Анна не знала, достигла ли она своей цели, и поверил ли ей де Морни, а если поверил, то выполнит ли свое обещание сохранить жизнь покушавшемуся на него человеку. Но она считала, что сегодняшняя встреча с графом — только первый шаг. Дальше она предполагала разыскать Ольгу. Анна помнила ее частые визиты в обитель Святой Беатрисы и посещения воскресной мессы в приходе. Завтра она станет искать «пани Ванду», а там, где она, будет и он — «пан Янек», ее Владимир.
Отпустив фиакр, Анна прошла в дом. Конечно, ей было немного боязно ночевать одной, и поэтому она решила провести эту ночь в кабинете мужа, где стоял большой диван и в ящике стола всегда лежал пистолет. Проверив, хорошо ли заперта входная дверь, встал ли на место засов, Анна взяла с подоконника в холле зажженную лампу и направилась в кабинет. Войдя, она тут же почувствовала чье-то присутствие и, бросившись к столу, открыла выдвижной ящик. Он был пуст! Анна вздрогнула и подняла лампу над собой, как будто собиралась защищаться ею от возможного нападения.
— Анечка, пожалуйста, не делай глупостей, — услышала она и едва не лишилась чувств от радости: это был голос Владимира.
* * *
Анна не могла поверить своему счастью — муж был здесь, и он узнал ее!
— Неужели ты действительно не помнишь, что произошло? — растерянно шептала она, обнимая его. — Что мы встречались с тобой, и ты не узнал меня? Там, в Италии?
— Прости, но это так, — вздохнул Владимир. — Я словно спал, и в этом сне вся моя жизнь была иной. Но я нашел этот медальон с портретом — он теперь повсюду со мной — и твое лицо стало тревожить меня. Похоже, я видел свет впереди, но не находил к нему прямой дороги и все время шел то в одну сторону, то в другую.
— Я думала, что не переживу этой несправедливости. — Анна все еще не могла поверить в его исцеление. — Ты стоял рядом со мной, касался моей руки, но был бесконечно далек от меня, от детей. Ты как будто был заколдован, а я… я должна была найти для тебя живую воду, чтобы снять это ужасное заклятие.
— Живая вода — это твой голос, — улыбнулся Владимир.
— Мой голос?
— Когда я услышал тебя вчера у де Морни, мозаика сложилась сама собой. Ты запела, и я вспомнил наше имение, отца, сидевшего за роялем, тебя, исполнявшую для него любимый романс, а потом у меня закружилась голова. Разом хлынули все те воспоминания, которых я был лишен эти дни…
— Ты был у графа? — удивилась Анна. — Но я не заметила тебя!
— Ты просто меня не узнала, — кивнул Владимир. — Выполняя задание Ванды, я устроился в дом де Морни под видом нового слуги, и на мне был парик.
— Так это ты?! — воскликнула Анна, припоминая нерасторопного слугу-новичка.
— Тогда еще и я, и вместе с тем не я. В какой-то миг я узнал тебя, понял, кто ты и что нас связывает, но еще не до конца осознал самого себя. Чужая жизнь казалась мне настолько реальной, я искренне считал ее своей, и вот так, вдруг, поверить, что она была обманом — чудовищным и жестоким? Голова раскатывалась от боли, и я убежал на улицу в надежде, что ветер охладит мое воспаленное, как я думал, воображение. Но здесь опять появилась ты… Ты прошла мимо меня, и это сочетание — аромат фиалок, твоя походка и то удивительное возбуждение, которое ты всегда приносила с собою со сцены, вернули меня в настоящий мир. Мир, где я — барон Владимир Корф, русский офицер, твой муж и отец наших детей. И я незаметно отправился вслед за тобой. И вот я дома, и ты — со мной.
— Значит, все закончилось? — спросила Анна. Она разом почувствовала облегчение и надежду на то, что все худшее позади. — Мы должны ехать из Парижа! Дети ждут нас дома, в Двугорском, и там все свои — Варвара, Никита… Знаешь, я говорила с графом Киселевым, он обещал помочь нам с отъездом.
— Думаю, что пока еще рано ставить точку в этом деле, — покачал головой Корф. — Сейчас мне уже ясен злодейский замысел Ванды…
— Не Ванды — Ольги! — воскликнула Анна. — Ольги Калиновской, разве ты не узнал ее?
— А!.. — протянул Владимир. — Теперь я понял, кто эта женщина и откуда мне знакомо ее лицо. Но она убедила меня, что…
— Не стоит об этом, — видя смущение Владимира, остановила его признание Анна. — Сейчас это уже не имеет значения. Все, что происходило между «паном Янеком» и «пани Вандой», никоим образом не касается барона Владимира Корфа. Я не хочу, не желаю ничего слышать и знать! Главное, мы опять вместе, и уже ничто больше не разлучит нас!
— Потом — да, но я не могу бежать с поля боя, — покачал головою Владимир. — Теперь, когда я осознал, какая роль отведена была мне во всей этой истории с «паном Янеком», я не имею права просто уйти со сцены. Мой долг — помешать заговорщикам осуществить свой коварный замысел.
— О чем ты? — растерялась Анна.
— Я должен остановить Калиновскую, — решительным тоном произнес Владимир. — Если я ничего не стану предпринимать и просто уеду из Франции, кто знает, не примется ли Ольга однажды шантажировать меня придуманным ею для «пана Янека» прошлым. Это сейчас мы понимаем, что я действовал в его облике в состоянии беспамятства, но как я могу вернуться в Россию, зная, что был вовлечен этой женщиной в войну на стороне противника? Я — российский офицер, стрелял в солдат австрийской монархии, союзника моей родины! Пойми, я должен получить от Калиновской признательные показания, заверенные нотариально и составленные в присутствии свидетелей! Пусть она объяснит все и сознается в подлоге.
— Ты собираешься вернуться к ней? — голос Анны предательски задрожал.
— Я полон решимости захватить ее и привезти в Россию, — жестко сказал Корф. — Калиновская едва не разрушила мою жизнь, и в моих интересах — заставить «пани Ванду» расплатиться за эту подлость.
— А как же я и дети? — Анна едва удержалась, чтобы опять не разрыдаться.
— Любимая, самое важное уже произошло. — Владимир снова обнял ее. — Теперь я больше не сомневаюсь, что вы у меня есть. Осталось совсем немного…
Утром Владимир ушел, и это их первое расставание после долгой разлуки было для Анны еще более тягостным и тревожным. Однако она не позволила себе впасть в уныние и тотчас занялась подготовкой к отъезду. Первым делом Анна навестила Киселева и рассказала ему о встрече с мужем. Граф, внимательно выслушав ее, одобрил решение Владимира. Его идея захватить интриганку не только объяснила бы поведение барона в облике «пана Янека», но и оправдала бы сам факт такого «превращения», если бы Ольга подтвердила свое участие в этом деле. И кроме этого, в случае успешного завершения всего предприятия Киселев мог бы представить действия Корфа, как участие в тайной операции, задача которой — разоблачение заговора, организованного с целью дискредитации России перед лицом Франции.