И мастер урквата принял решение. Единственный способ изловить старого лиса – приманить на собственное отродье. Вряд ли он разрешит девке заниматься ремеслом, находясь в бегах, и все равно она может его выдать. Дол стоптал ноги по колено, посещая немногих оставшихся поставщиков материалов для стекловарения, но в конце концов нашел изготовителя красок, к которому когда-то наведывалась Эмли.
Это оказалась хромая старуха с седыми волосами, заплетенными в несколько кос. Она очень неохотно говорила о своих клиентах, пока он не упомянул о своей якобы племяннице Эмли. Тут лицо старой грымзы сразу просветлело: ах, это одаренное дитя! К сожалению, она понятия не имела, куда переехала девушка, жившая прежде в Стеклянном доме. Однако бабка навела Дола на мастерового, делавшего для Эмли особую золотую краску. И уже этот человек рассказал Долу, что в его мастерскую девушка больше не заходила, но всего пять дней назад он мельком видел ее на рынке у храма Асгарида, бога вдов и сирот. Она разглядывала витражик своей работы в боковой стене.
Вот так Бартелла и выдало – ну конечно же! – неуемное тщеславие его дочки. Дол даже с некоторым сожалением оповестил о ней Дашаула, чтобы тот мог отправить по ее следу своих ищеек. Но им было приказано, заметив, не трогать девушку, лишь проследить. Ибо ее отец, более года укрывавший дочь от призыва, был точно так же виновен перед законом.
Однажды рано утром Дол сидел в своем кабинете, созерцая, как за окном проявляются из темноты печные трубы и коньки крыш. Когда серое небо сделалось серебристым, он увидел на крышах толстый слой свежего снега. И то, что по углам его собственного окна за ночь наметились морозные узоры.
До Пира призывания осталось всего пять дней. Дол зябко передернул плечами. Сегодня будут хоронить его первую любовь, Петалину. Было объявлено, что ее хладный труп, забальзамированный притираниями и маслами, поместят в императорском склепе. Невероятная честь для купеческой дочери.
Идти на похороны Дол не собирался. Он уже отослал свои извинения Фиорентине; та лучше других понимала причины его поведения. Смерть Петалины от рук мятежников Маллета не только глубоко опечалила, но и ошеломила его. Связь с Марцеллом должна была ее уберечь, как уберегала столько раз. Не говоря уже о том, что мирок Дола определенно потускнеет без Петалины.
Он вздохнул и поджал ноги в домашних шлепанцах: по полу гулял ледяной сквознячок. Прислушавшись, он разобрал, как внизу, в боковом переулке, тихо закрылась дверь. Шагов различить было нельзя, но Дол поднялся и похромал к внутренней двери. Почти сразу еле слышно постучали. Он молча ждал. Спустя несколько мгновений послышалось добавочное «тук-тук». Дол отпер дверь.
Посетитель звался Грязнулей. Он был маленьким, тощим, чисто выбритым. Аккуратный такой человечек, похожий больше на счетовода, чем на ветерана войны с тридцатилетней выслугой. Дол знал его все это время. Грязнуля обладал качествами, редкими для старого солдата. Он большей частью слушал и наблюдал. А рот раскрывал, только если был полностью уверен в том, что собирался сказать. Ко всему прочему, он был наделен острым умом. Дол ценил его куда выше, чем других своих связников.
Усевшись в привычное кресло, Грязнуля потер озябшие руки и отпил травяного чая, загодя приготовленного Долом.
– Говорят, – начал Грязнуля без предисловий, – император намечает коренную чистку в Тысяче. Ни одна из сотен не чувствует себя спокойно, кроме, быть может, вновь сформированной – Ночных Ястребов.
– Это кто говорит?
Грязнуля пожал плечами. Он всегда так поступал, когда его «источниками» были слухи, кривотолки, сплетни, почерпнутые в пивнушках, и солдатская болтовня.
– А сам ты, друг мой, как думаешь?
Коротышка некоторое время молчал.
– Несмотря на события последних дней, – сказал он, – император и Марцелл рассчитывают на верность своих телохранителей. И, как подтверждает история, имеют на это право. Воинам Тысячи хорошо платят, служба приносит им почет, богатство и славу. Мятеж вроде случившегося заставляет задуматься, кто выгадал бы от смерти Марцелла. Уж точно не телохранители…
– Кто же тогда, по-твоему? На кого могли работать Маллет и его люди, если не на себя?
В самом деле, кто в случае смерти братьев Винцер займет место Марцелла? И кто мог знать, что тогда пришло бы в голову императору? Дол много лет обсуждал это с Грязнулей, но разумной мысли так и не родилось. Почем знать, как поступит человек, который живет в уединении, общается только с Винцерами, Боазом, некоторыми слугами и особо доверенными телохранителями? Зря ли внутренняя жизнь Цитадели составляла самую страшную тайну Города?
– А что известно о новом сотнике? – Дол откинулся в кресле. – Об этом Ночном Ястребе?
– Его зовут Рийс. Они с братом в детстве были заложниками во дворце. Из самых последних… из какой-то страны на севере. А так ничего предосудительного о нем не известно. Три года дрался на Голубом хребте и до сих пор жив. Прямо неуязвимый!
– А брат?
– Этого неуязвимым не назовешь: погиб. Зато Рийс, говорят, большой до женского пола охотник.
– В Первой Несокрушимой никаких женщин. И в отряде не поощряется.
– Старые ценности, – с одобрением проговорил Грязнуля. И добавил: – Его многие успели возненавидеть.
– Чего и следовало ожидать. Приглядись к нему как следует. Любой новенький должен стать для нас объектом самого пристального внимания. Во дворце сейчас… – Дол помолчал, подыскивая слова, – ощущение как перед грозой. Вроде как близкая опасность в воздухе висит…
– Похоже, никто толком не знает, почему Маллет так поступил. Даже как-то на него не похоже. Он же Винцерам двадцать лет верой и правдой… И вообще, Тысяча была им неизменно верна. А теперь? Может, поэтому и ощущение такое. Неуверенность, беспокойство…
Некоторое время он молча потягивал чай, глядя поверх чашки на Дола. Чувствовалось, готов сказать что-то еще. Дол вопросительно поднял брови.
– А еще у меня хорошие новости есть, – сообщил Грязнуля.
– В самом деле?
– Ты был прав: девчонка не может удержаться, чтобы не прийти на свою работу взглянуть. Ее видели в Джервейне, возле обсерватории: тоже своим витражом любовалась. Ее и проводили оттуда до самой двери. Бартелла, правда, дома не оказалось. Намечено его схватить сегодня утром.
– Отлично. – Дол потер руки, посмотрел, как поблескивали маленькие темные глаза Грязнули. – Что-то еще?
Коротышка кивнул:
– Я до позднего вечера ждал в укромном месте, пока не увидел, как он возвращается. Чтобы точно был дома, когда за ним придут сыщики из дворца…
– И?.. – спросил Дол.
– Я, оказывается, встречал его раньше.
* * *
Лошади протопали копытами под Лепными воротами, и всадники выехали на равнину. Снег здесь был коням почти до бабок, к тому же его покрывал замерзший в ночи наст, так что копыта подкидывали в морозное небо хрустальные брызги. Рийс слышал у себя за спиной возгласы восторга: люди радовались, что вновь оказались в седлах, к тому же за пределами городских стен. Голова у сотника по-прежнему шла кругом, но и у него с каждым вздохом легчало на душе: воздух был полон прямо-таки алмазной свежести. Впереди до самых холмов вдалеке простирался девственный снег. Небо над головой блестело серебром.