Среди этого хаоса трав и водорослей я заметил актиний, над которыми развевался пышный венец из тонких щупальцев, и множество медуз — зеленых, красных, синих, в том числе и медузу Кювье, голубоватый зонтик которой окаймлен фиолетовым кантом.
Весь день 22 февраля мы провели в недрах Саргассова моря, где рыбы, питающиеся морскими травами, находят обильную пищу. Но уже назавтра океан приобрел свой обычный облик. В продолжение следующих дней, с 23 февраля по 12 марта, «Наутилус» ежедневно проходил по четыреста километров в сутки, неуклонно держа курс на юг. Капитан Немо, повидимому, осуществлял свой план кругосветного путешествия под водой, и я не сомневался в том, что, обогнув мыс Горн, «Наутилус» вернется в южную часть Тихого океана.
Итак, Нед Ленд был прав в своих опасениях. В этих обширных водных пустынях, где редко встречались острова, нечего было и мечтать о победе. Но, с другой стороны, у нас не было и никакой возможности помешать выполнению плана капитана Немо.
Единственно, что нам оставалось делать, — это покориться своей судьбе.
Но если надежда на удачный побег рухнула, следовало испробовать еще один путь к освобождению: я надеялся, что по окончании кругосветного путешествия мне удастся упросить капитана Немо отпустить нас на свободу в обмен на клятвенное обещание никогда не выдавать его тайны. Мы этот долг чести выполнили бы, и его тайна умерла бы с нами.
Однако надо было еще выяснить, как отнесется к этому предложению капитан Немо. Ведь он категорически заявил с самого начала, что для сохранения своей тайны он всю жизнь продержит нас пленниками на «Наутилусе». То, что я в продолжение четырех месяцев ни разу не возвращался к этому вопросу, он мог рассматривать как молчаливое согласие с его планами.
Затеять с ним теперь разговор об этом — значило разбудить б нем подозрение, которое могло только помешать нашему побегу, если с течением времени вновь представится удобный для него случай.
Все эти доводы и соображения осаждали мой ум. Я делился ими с Конселем, которого они повергали в не меньшее смущение, чем меня. В общем, хотя я не легко поддаюсь унынию, но я понимал, что с каждым днем уменьшаются наши шансы когда-либо вернуться в человеческое общество, и особенно быстро уменьшаются они сейчас, когда капитан Немо с безумной настойчивостью забирается все дальше и дальше на юг Атлантического океана.
В течение этих восемнадцати дней наше плавание не ознаменовалось ничем примечательным. Я редко виделся с капитаном Немо. Он много работал. В библиотеке я часто находил оставленные им раскрытые книги, главным образом по естественной истории. Моя книга о тайнах морского дна была испещрена его пометками на полях, часто опровергающими мои теории и построения. Но капитан Немо довольствовался тем, что отмечал мой ошибки, не вступая со мной в словесный спор.
Иногда я слышал его игру на органе. Играл он с большим чувством и мастерством, но исключительно по ночам, когда кругом царил непроницаемый мрак и «Наутилус» крепко спал в пустынном океане.
Все эти дни мы плыли большую часть времени на поверхности океана. Море было пустынным. Редко-редко замечали мы вдали какой-нибудь парусник, спешащий в Индию или направляющийся к мысу Доброй Надежды.
Однажды за нами погналось китоловное судно, очевидно принявшее нас за огромного кита. Но капитан Немо не пожелал, чтобы бедные моряки понапрасну тратили труд и время, и покончил с этим преследованием, нырнув в воду.
Это происшествие живо заинтересовало Неда Ленда. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что канадец в душе сожалел, что нельзя насмерть проткнуть гарпуном нашего металлического кита.
Рыбы этих мест мало чем отличались от тех, которых мы наблюдали под северными широтами. Иногда мимо нас проплывали морские собаки — крупные рыбы, отличающиеся, по словам рыбаков, большой прожорливостью.
Игривые дельфины сопровождали нас по целым дням. Они плыли группами по пять-шесть штук, охотясь стаями, как волки зимой. Дельфины не менее прожорливы, чем морские собаки.
Семейство дельфинов насчитывает десять видов. Встреченные нами экземпляры принадлежали к виду обыкновенных дельфинов. У них небольшие головы, узкие спереди, и клювовидно заостренные морды. Длина их тела равняется примерно двум метрам.
Укажу еще на встречающихся в этих морях любопытных представителей отряда колючеперых рыб — горбылей или черных сциен. Некоторые авторы — скорей поэты, чем ученые, — утверждают, что эти рыбы умеют мелодично петь и что стая их может дать концерт, способный затмить лучший ансамбль певцов. Не смею утверждать, что это неправда, но встреченные нами по пути сциены не пели нам серенад. И это очень жаль.
Наконец, отмечу большое количество встреченных нами летающих рыб. Не может быть ничего интереснее, чем зрелище охоты дельфинов на летающих рыб. Точность расчета дельфинов совершенно математическая: как бы длинна ни была траектория полета, а в конце ее летающая рыба все же с роковой неизбежностью попадает в раскрытую пасть дельфина!
Встреченные нами рыбы большей частью принадлежали к виду тригл. По ночам они полосовали воздух светящимися кривыми, похожими на падающие звезды.
С начала нашего путешествия мы совершили пробег в тринадцать тысяч лье, или пятьдесят две тысячи километров. В данное время мы находились под 45°37 южной широты и 37°53' западной долготы.
В этих местах зонд, опущенный капитаном «Герольда» Дэнгэмом, не встретил дна и на глубине в четырнадцать тысяч метров. Тут же лейтенант Паркер с американского фрегата «Конгресс» не нашел дна на глубине в пятнадцать тысяч сто сорок метров.
Капитан Немо решил погрузиться с «Наутилусом» на предельную глубину, чтобы проверить эти промеры.
Ставни на окнах салона раскрылись, и я уселся у окна, чтобы записывать показания приборов и вести наблюдения.
«Наутилус» стал готовиться к спуску на эту огромную глубину. Само собой разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы достигнуть ее путем заполнения резервуаров водой. Не говоря уже о том, что никакой добавочный балласт не был бы достаточным для этой цели, нужно было предвидеть еще то, что для возвращения на поверхность пришлось бы на дне выкачать эту воду из резервуаров, а на это — при огромном внешним давлении — не хватило бы даже мощности насосов «Наутилуса».
Капитан Немо решил достигнуть дна по отлогой диагонали, с разбега. Рулям глубины был придан наклон в 45°, винт вращался с предельной скоростью. Лопасти его с огромной силой врезались в воду. Этот мощный толчок заставил вздрогнуть весь корабль, тотчас же послушно устремившийся вниз.
Капитан Немо присоединился ко мне, и мы вместе следили за быстрым движением стрелки манометра. Вскоре «Наутилус» миновал обитаемую зону, в которой живет большинство рыб.
Если отдельные виды рыб могут жить только у самой поверхности океана или рек, то существуют и такие, которые живут лишь в глубоководных слоях. Среди этих последних я заметил гексанхов — разновидность гребнозубых акул с шестью жаберными щелями, телескопов с огромными глазами и, наконец, грейдеров, живущих на глубине в тысячу двести метров, где давление равняется ста двадцати атмосферам.