— Она настоящее сокровище! — воскликнул Эрих. — Четыре года, безупречная родословная, смирная. Она уже выиграла полдюжины ленточек. Нравится тебе?
Дженни протянула руку, чтобы погладить кобылу по голове, и поразилась, что та не отпрянула.
— Как ее зовут?
— Заводчик назвал ее Огненной Девой. Утверждает, что в ней есть огонь и смелость, помимо родословной. Конечно, ты можешь назвать ее как душе угодно.
— Огонь и смелость, — прошептала Дженни. — Прелестное сочетание. Эрих, я так рада.
Он был доволен.
— Я не хочу, чтобы ты пока ездила верхом. Поля еще обледеневшие. Но если вы с девочками начнете дружить с лошадьми и навещать их каждый день, тогда к следующему месяцу сможете приступить к урокам. А теперь, если ты не против, давай обедать.
Дженни импульсивно обернулась к Марку:
— Ты ведь наверняка еще не обедал. Не присоединишься к нам? Холодное мясо и салат.
Краем глаза она заметила, как нахмурился Эрих, но с облегчением увидела, что мрачное выражение исчезло так же быстро, как и появилось.
— Пожалуйста, Марк, — настоял он.
За обедом Дженни поняла, что все время думает об Огненной Деве. Наконец Эрих не выдержал:
— Родная, у тебя на лице счастливейшая детская улыбка. Дело во мне или в гнедой кобыле?
— Эрих, должна сказать, я так чертовски рада из-за этой лошади, что еще даже и думать не начала о том, чтобы поблагодарить тебя.
— Дженни, у тебя когда-нибудь были домашние животные? — спросил Марк.
Было в Марке нечто такое надежное и спокойное, что Дженни чувствовала себя уютно в его присутствие.
— У меня почтибыл питомец, — сказала она со смехом. — У одного из наших соседей в Нью-Йорке был карликовый пудель. Когда родились щенки, по дороге домой из школы я каждый день заходила к соседям, помогала ухаживать за ними. Мне было лет одиннадцать или двенадцать. Но в нашей квартире нам не разрешалось заводить животных.
— И ты всегда чувствовала себя обманутой, — высказал догадку Марк.
— Пока я росла, мне определенно казалось, что чего-то не хватает.
Когда все допили кофе, Марк отодвинул стул:
— Спасибо, Дженни. Было очень приятно.
— Когда Эрих вернется из Атланты, мне хотелось бы, чтобы ты пришел на ужин. Приводи подружку.
— Хорошая идея, — согласился Эрих, и Дженни подумала, что голос у него такой, будто он и вправду так думает. — Марк, как насчет Эмили? У нее всегда была слабость к тебе.
— У нее всегда была слабость к тебе, — поправил его Марк. — Но ладно, я ее спрошу.
Перед отъездом Эрих крепко обнял жену:
— Я так буду скучать по тебе, Дженни. Обязательно запирай двери на ночь.
— Хорошо. С нами ничего не случится.
— На дорогах гололед. Если захочешь что-нибудь купить в магазине, пусть Джо тебя отвезет.
— Эрих, я уже большая, — возразила она. — Не тревожься за меня.
— Ничего не могу поделать. Позвоню тебе вечером, родная.
В тот вечер, когда Дженни вытянулась на постели с книгой, на нее нахлынуло чувство свободы пополам с виной. В доме царила тишина, не считая гула отопления, которое то включалось, то выключалось. Иногда она слышала, как в комнате напротив говорит во сне Тина. Дженни улыбнулась, вспомнив, что девочка больше не просыпается в слезах.
Эрих, должно быть, уже добрался до Атланты. Скоро позвонит. Дженни оглядела комнату. Дверца шкафа была приоткрыта, а халат она оставила на каминном кресле с низким сиденьем и высокой спинкой. Конечно, Эрих возражал бы, но сегодня можно не беспокоиться об этом.
Дженни снова взялась за книгу. Через час зазвонил телефон. Она нетерпеливо сняла трубку:
— Здравствуй, дорогой.
— Как приятно такое слышать, Джен.
Это был Кевин.
— Кевин, — Дженни так резко поднялась с подушек, что книга соскользнула на пол. — Ты где?
— В Миннеаполисе. Театр «Гатри». У меня пробы.
Дженни стало очень неловко.
— Кевин, это замечательно, — Она постаралась, чтобы ее голос звучал убедительно.
— Посмотрим, как пойдет. А у тебя как дела?
— Очень-очень хорошо.
— А у детей?
— Просто отлично.
— Приеду с ними повидаться. Будешь завтра дома? — Слова прозвучали невнятно, а тон был резким.
— Не надо, Кевин.
— Дженни, я хочу увидеть своих детей. Где Крюгер?
Внутренний голос предупредил Дженни не признаваться в том, что Эриха не будет четыре дня.
— Сейчас его нет. Я думала, это он звонит.
— Скажи мне, как добраться до тебя. Я возьму напрокат машину.
— Кевин, ты не можешь так поступить. Эрих будет в ярости. У тебя здесь нет никаких прав.
— У меня есть все права повидаться со своими детьми. Удочерение еще не завершено. Я могу все отменить, щелкнув пальцами. Хочу быть уверен, что Тина и Бет счастливы. Хочу быть уверен, что ты счастлива, Дженни. Может, мы оба совершили ошибку. Может, нам стоит об этом поговорить. Так как мне добраться до твоего дома?
— Ты не приедешь!
— Джен, Грэнит-Плейс есть на карте. И уж наверняка все в городишке знают, где живет мистер Большая Шишка.
Дженни вцепилась в трубку, ладони у нее стали липкими. Можно представить, какие пойдут сплетни, если в городке объявится Кевин, спрашивая дорогу к ферме Крюгеров. Все равно, как если бы он сказал, что был женат на ней. Она вспомнила, какое лицо было у Эриха, когда он в день свадьбы увидел Кевина в подъезде ее дома.
— Кевин, не приезжай сюда, — умоляла она. — Ты нам все испортишь. Мы с девочками очень счастливы. Я всегда поступала с тобой порядочно. Я хоть раз тебе отказала, когда ты просил взаймы, даже если мне самой едва хватало на квартиру? Должно же это что-то значить.
— Так и есть, Дженни, — теперь в его голосе появились интимные, вкрадчивые нотки, которые она так хорошо знала. — Вообще-то я сейчас немного на мели, а ты при деньгах. Как насчет того, чтобы отдать мне и остальные деньги за мебель?
На Дженни нахлынуло облегчение. Он просто вытягивает деньги. Так все будет гораздо проще.
— Куда мне послать деньги?
— Я сам за ними приеду.
Он определенно настроен увидеться с ней. Ни в коем случае нельзя позволить ему приехать в этот дом, даже в этот город. Дженни поежилась, вспомнив, как старательно Эрих учил девочек говорить «Бет Крюгер, Тина Крюгер».
В двадцати милях отсюда в торговом центре был ресторанчик. Это единственное место для встречи, какое пришло Дженни на ум. Она быстро рассказала Кевину, как добраться туда, и согласилась встретиться с ним на следующий день в час.