Вновь надавила на руку и в который раз убедилась, что красивые мужчины не способны терпеть боль.
Кошелев завопил:
– Да отпусти же, стерва, я согласен!
Отвесив ему хорошую оплеуху со словами «Это тебе за стерву», я разжала хватку и отошла на, как мне показалось, безопасное расстояние. Я и сама знаю, что я стерва, но зачем же постороннему человеку об этом так громко кричать?!
Впрочем, это только я посчитала расстояние безопасным. Кошелев так не считал, а бросился вперед и опять попытался меня схватить, но я была начеку, и он опять оказался на полу. Надо было бы его еще раз стукнуть как следует. Но я посчитала, что это сильнее разозлит Антона, и он замкнется совсем, а время терять не хотелось – я надеялась уже сегодня предстать перед Доктором с какими-никакими результатами, поэтому, заломив его руку, продолжала убеждать:
– Ну, давай поговорим, милый! Я больше не буду делать тебе больно, а вот если я рассержусь и сдам тебя нехорошим мальчикам, они-то подпортят твою красивую физиономию, чем деньги зарабатывать будешь?
Надо же какой упорный: сцепил зубы и, пользуясь тем, что если не шевелиться, в этом положении боль можно терпеть, молчит, как партизан.
Я решила его, такого гордого, еще раз отпустить. Вновь немного отошла и бросилась в словесную атаку:
– Вы с Денисом считаете себя самыми умными? Васильев попросил тебя приглядеть за ячейкой камеры хранения, не рассказав, на кого он замахнулся?
Антон, все еще лежавший на полу (должно быть, собирался с силами для новой атаки), услышав знакомое имя, удивленно поднял голову, перевернулся с живота на спину, рывком поднялся и уставился на меня.
– Знаю, кто тебе подкалымить предложил. И много он обещал? А с какими бандитами связался и как все это плохо может кончиться, он тебя предупредил? – Я перешла в наступление на словесном фронте. И увидела растерянность на лице красавчика.
– Садись, давай спокойно поговорим, без мордобития. Я выскажу свои предложения, а ты примешь или отклонишь их. И я уйду (может быть, уйду – эти три последних слова я только подумала, но вслух не произнесла). – Я спокойно села в кресло и взяла чашку кофе. Надо же, он не только не пролился, но даже не очень остыл. Попробовала глоточек и похвалила: – Неплохо. – Потом продолжила: – Садись же и приди в себя. Повторяю, молодой человек, вы вляпались в очень грязную историю, из которой без меня выбраться без больших потерь вам не удастся. Ты не хочешь предавать друга? Давай я все расскажу сама.
С Денисом Васильевым вы учились в одной группе на мехмате университета. Он благополучно закончил вуз, а ты бросил и поступил в театральный. Но связь вы поддерживали. Три дня тому назад он позвонил тебе и пригласил принять участие в авантюре: нужно развести одного лоха. Вы договорились, что ты переоденешься бомжом и проследишь за тем, как в сорок четвертую ячейку камеры хранения речного вокзала будет положен пакет. В два часа, когда пакет был положен, ты перезвонил Денису и сказал, что все получилось, как задумано. А теперь быстро говори, как вы собираетесь взять оттуда деньги? – Последнюю фразу я произнесла с особой интонацией, глядя в глаза красавчику и вложив в этот взгляд всю свою силу воли. Много раз мне это помогало.
Но Антон только покачал головой.
– Денис рассказал тебе, кого он хотел развести? Да от вас же мокрого места не останется! – продолжала настаивать я.
– Знаете вы много, – раскрыл наконец-то рот Кошелев. – Но выводы делаете неверные.
– Объясни, – потребовала я.
– Деньги в камеру хранения – это была моя идея, – такого признания от Кошелева я не ожидала.
Получается, что главное действующее лицо в этом эпизоде – он? Так, может быть, он и Мыльникова похитил? Не успела я подумать об этом, как перешла в наступление.
Антон продолжал стоять. Я резко встала, подошла к Кошелеву и, глядя в глаза, энергично произнесла:
– Где Мыльников?
Что значит актер! Сказать, что на его лице пронеслась буря чувств – ничего не сказать. Сначала Антон опешил, потом до него дошел смысл вопроса. Он задумался и переспросил:
– Мыльников? Какой Мыльников?
– Ты не знаешь Мыльникова?
– Вообще-то фамилию слышал.
– А самого Мыльникова не видел? – Я продолжала давить, хотя уже поняла, что либо атака не удалась, либо Антон действительно не знал о пропавшем.
– Да отстаньте вы от меня со своим Мыльниковым. И вообще я сейчас милицию вызову! – Последнее восклицание молодого человека мне особенно понравилось.
Я вернулась за столик к кофе, достала из стоявшей рядом с чашкой сумочки телефон и произнесла:
– Милицию я и сама сейчас вызову и предъявлю тебе обвинение в вымогательстве – в Уголовном кодексе это серьезная статья с реальным сроком, а все необходимые доказательства у меня есть. Хочешь поменять аудиторию института на камеру? Сейчас я тебе это устрою!
Вот тут-то «герой-любовник» спал с лица.
– Но ведь это все несерьезно! – жалостливо произнес он.
– Несерьезно? – переспросила я и потребовала: – Объясни!
– Мы с Дэном давно дружим, – видно, Антон решил все-таки все рассказать. – Хоть я и ушел в театральный, но компьютерами до сих пор люблю заниматься, и мы с ним часто встречаемся: он держит меня в курсе новинок в компьютерных технологиях. Недавно он рассказывал, насколько сейчас продвинута техника слежки. И заодно пожаловался, как по-хамски обошелся с ним Карнаухов. Вот мне в голову и пришла идея устроить тому веселую жизнь. Я предложил Дэну скинуть на флешку все, что записала камера в кабинете директора фирмы, – все равно мы нашли бы какой-никакой компромат. Так и получилось. Когда вечером в понедельник мы посмотрели первую запись, поняли, что можем заставить хама бизнесмена поволноваться. Мы послали ему по почте фрагмент записи, потом повторили, но уже с другим фрагментом и, наконец, потребовали выкуп. А деньги мы брать и не собирались, просто хотели погонять их с этим портфелем недельку, а потом предложить перечислить деньги в благотворительный фонд или на счет какого-нибудь детского дома.
– А зачем вам это надо было? – Я никак не могла взять в толк, почему мальчишки так рисковали.
– Ну, как вы не поймете, мы хотели его попугать, позлить, организовать ему неприятности, чтобы спесь сбить.
– И не подумали о том, что вас вычислят? Или о том, что у самих будут неприятности?
Антон пожал плечами.
– Но ведь деньги мы не брали.
– Детский сад! Вымогательство уже было, а значит, уголовное дело вы уже себе заработали, как и срок.
Я почему-то поверила в чистоту намерений мальчишек. Или мне просто было жалко этого «Ди Каприо», от которого исходила энергетика будущего большого артиста, так губительно действующая на женщин? Я никогда не понимала буйствующих фанаток. Но в этом молодом человеке действительно что-то было. Это «что-то» заставляло даже мое закаленное сердце чуть чаще биться в груди, а где-то глубоко внутри зрели какие-то затаенные желания, вроде того, чтобы попробовать на вкус эти чувственные губы или проснуться утром на этой мощной груди...