Это был простой, но крепкий и надежный шлем, укрывающий голову и плечи от рубящего удара сверху, с седла. Маркграф понимающе ухмыльнулся. Ох, не случайно припрятана здесь эта каска! Видимо, для сегодняшней демонстрации все подготовлено заранее. Хитрец колдун!
А Лебиус уже суетился возле голема. Обеими руками и явно не без труда магиер сгибал растопыренные стальные пальцы – один за другим, фалангу за фалангой, покуда пальцы не стали подобны крюкам. Затем Лебиус положил шапель на безжизненную ладонь механического монстра, влез на лестницу и уже оттуда дотянулся до невидимого рычажка, упрятанного где-то под мышкой великана, в переплетении трубок, пружин и туго намотанной проволоки.
Тихо щелкнуло, громко лязгнуло.
Мертвая рука голема на миг ожила. Дернулась. По всей конечности – от плеча до кончиков скрюченных пальцев прошел незримый, неведомый импульс.
Дрожь.
Вибрация.
Стальные пальцы голема сомкнулись…
Хруст.
Скрежет.
И – разомкнулись опять.
Механическая рука вновь умерла.
Смятая в искореженный, рваный стальной ком, каска зазвенела по каменным плитам пола.
– Как видите, ваша светлость, руки голема – сами по себе грозное оружие, – удовлетворенно произнес Лебиус. – А уж когда в них находится подходящий по размерам и весу меч, секира или булава-Конечно, искусного фехтовальщика из столь громоздкой машины не выйдет. Но зато, если ее удар достигнет цели, никакие латы не спасут. Второго удара уже не понадобится. Грубая сила и несокрушимая мощь – вот основные преимущества голема.
– Что ж, о боевых возможностях твоего детища я представление имею, – задумчиво произнес маркграф. – А расскажи-ка теперь о другом. Только честно расскажи, если не хочешь неприятностей.
– Что интересует вашу светлость? – с готовностью склонился Лебиус.
– Уязвимые места голема, – Альфред Оберландский пристально посмотрел под магиерский капюшон. Добавил: – Когда-нибудь мне предстоит вести этих воинов в битву. В настоящую битву, а не на турнирную забаву. И об опасностях, которые могут им угрожать, я хочу узнать заранее. Сейчас хочу узнать, а не во время сражения.
Маркграф сверлил собеседника взглядом. Однако с ответом не торопил.
Лебиус думал. Обдумывал, что сказать, как сказать. Пауза затягивалась. Когда прагсбургский магиер наконец заговорил, он взвешивал каждое слово и внимательно следил за реакцией властителя Верхней Марки на произнесенные слова.
– Вы, как всегда, правы, господин маркграф. Создать абсолютно неуязвимое существо невозможно. Даже у голема имеются свои слабые места.
Распознав едва-едва заметное движение маркграфских бровей, Лебиус поспешил заверить:
– Их гораздо меньше, чем у человека, они гораздо менее доступные…
– Но все же они есть?
Настороженное молчание.
– Говори, – сухо приказал Альфред. – Все говори. Сказать не бойся. Бойся утаить правду, колдун. Ну?!
– Глаза, – вздохнул Лебиус. – Я уже объяснял – у голема обычные человеческие глаза. А смотровая щель… Она довольно узка, забрана изнутри решеткой и закрыта проволокой, но…
– Но?
– Всякое может случиться, ваша светлость. Небьющееся стекло недостаточно прозрачное, а прозрачное – слишком хрупкое. Полностью защитить глаза, не ограничив видимости, мне нечем.
– Ясно, – кивнул маркграф. – Дальше?
– Сочленения лат. Руки и ноги голема должны двигаться, следовательно, их нельзя закрыть монолитной броней. А любую подвижную часть можно заклинить. Это крайне сложно, однако теоретически…
Лебиус сглотнул слюну. Альфред молча ждал продолжения.
Магиер продолжил:
– Пущенная из мощного арбалета стрела, сильный удар копья или булавы…
Он опять осекся. Снова повисла пауза. Снова змеиный граф терпеливо ждал.
– Застрявший наконечник или небольшая вмятина на стыке сегментов могут несколько ограничить подвижность голема. Особенно здесь, здесь, здесь и здесь, – магиер указал на локтевые сгибы и коленные суставы разоблаченного стального монстра. – Я дополнительно прикрыл наиболее уязвимые места кольчужной сеткой, не стесняющей движения. Но кольчуга – это всего лишь кольчуга, даже если она сплетена из очень прочных колец.
– А под Нидербургом голему кольчугу распороли, – вспомнил Альфред недавний доклад магиера. – На правой руке, да?
Лебиус кивнул. Но поспешил вставить:
– Кроме кольчужных звеньев, ничего не пострадало.
– Продолжай. Удары в корпус и голову – они могут причинить вред?
– Все зависит от силы удара, – неопределенно пожал плечами Лебиус. – Голем способен выдержать таранную атаку конного тяжеловооруженного копейщика…
– Это я уже знаю, – раздраженно оборвал Альфред Оберландский. – Видел на нидербургском ристалище. Скажи, чего он не выдержит.
– Ну… голема может частично или полностью вывести из строя падение с большой высоты. Со стены замка, к примеру…
– Что ж, приказывать такой махине карабкаться на вражеские стены было бы неразумно. А еще? Что еще может представлять опасность?
– Попадание ядра крупной или средней бомбарды. Сами понимаете, сотрясение будет таково, что…
– Понимаю, – кивнул маркграф. – Ядра, проламывающие стены, сомнут металл и размажут плоть, укрытую за ним. Значит, этих механических рыцарей не следует вести на бомбарды. Артиллерией противника должны заниматься люди. Что еще? Страшен ли голему огонь?
– Если он попадет внутрь – через ту же смотровую щель или между пластин подвижных сочленений – да. Но вероятность этого невелика. Разве что жидкий огонь… Горящее масло, смола, черная земляная нафта, [14] прочие текучие и горючие смеси. Но вообще-то большую опасность, чем огонь, для голема представляет вода.
– Вода? – Альфред вскинул брови. И сразу посмурнел. – Ах, да, конечно! Ржавчина…
– Именно. Она разъедает металл медленно, но верно. Из-за нее голем может оказаться небоеспособным в самый неподходящий момент. Магия значительно замедляет коррозию, но не останавливает ее полностью, как, впрочем, и любой другой процесс распада. Об этом нужно помнить всегда. Снаружи доспехи голема покрыты особой, непроницаемой для влаги, заговоренной краской. Но после каждой битвы поврежденный защитный слой следует обновлять. Чтоб не оставалось ни одной царапины. А если битва была особенно жестока – лучше при первой же возможности снять с голема всю броню и хорошенько почистить внутренний каркас. Как чистят обычное оружие и обычные доспехи.
– Зачем? – не понял маркграф.