— Ты что, не видишь, что он тебя любит?
— Я не вижу! Он приглашает меня ужинать, смотрит мрачно и молчит. Вот и все. Я понятия не имею, как он ко мне относится.
М-да… Беда.
— Значит, послушай меня. Он тебя любит, и ты — его пара. Иди и прогони эту хищницу от него метлой.
— А если он меня погонит? — с тоской спросила Катя.
— Ты что, меня не слушаешь?!
— И что я ему скажу?
— Говорить не надо, в этом вы оба не сильны. Отведи его в какую-нибудь комнату и поцелуй.
Катя неуверенно посмотрела на меня.
— Иди!
Нерешительно дойдя до Матвея, девушка что-то шепнула ему на ушко, и он, сразу кивнув, отвернулся от разговаривающей с ним женщины и направился в сторону служебных помещений. Катя за ним. Едва они скрылись, как медленно потянулись минуты ожидания. Одна, две, пять… Есть большой шанс, что они в кои-то веки сделали все нормально.
— Выполнила свою миссию? — раздался над ухом голос.
По телу пробежали приятные мурашки.
— Да. Я же обещала попробовать уладить…
— А я-то удивился, когда услышал, что мой друг детства пошел по ба… девушкам, — хмыкнул Андрей.
— Зато сработало.
— Несомненно.
Ближе к середине вечера я уже начала уставать от шума и перешла к столам с закусками, где можно было найти хоть немного уединения. Практически все гости в это время находились на танцполе.
Наблюдая за собравшимися, я вспомнила, что не так давно стояла в этом же большом зале и так же смотрела на толпу гостей.
В этот момент как раз заиграла мелодия танго, и над ухом раздался голос:
— Потанцуем?
Повернувшись, я увидела улыбающегося жениха.
— Почему бы и нет?
И мы начали этот самый страстный на свете танец, но в этот раз уже не с целью сделать друг другу больно. Не в силах оторвать от партнера взгляд, мы танцевали только друг для друга. Шаг, прикосновение к руке, еще шаг, наклон — и я откинулась назад. Этот танец демонстрирует извечное противостояние мужчины и женщины и как ни один другой показывает, что пассивной и активной стороны в любви быть не может.
В конце гости нам поаплодировали, и мы, попрощавшись с родителями Андрея, ретировались: все-таки дома время можно провести с большей пользой.
* * *
В один из вечеров, практически сразу после помолвки, я поняла, что наши отношения изменились не полностью. Между мной и Андреем произошла сильная ссора.
Началось все, как водится, с мелочи, но слово за слово мы распалялись все больше, и, когда я обвинила оборотня, что, несмотря на наши очень… близкие отношения, он так и не признался мне в любви, тот ответил, что это женская дурь.
Понимая, что сейчас наброшусь на него с кулаками, я выбежала за дверь и несколько часов бродила неподалеку от дома.
«Зря я согласилась на помолвку, надо все это заканчивать. Видимо, никогда нам не быть вместе. Вот дура, поверила… в иллюзии».
Уже на грани депрессии я пришла собирать вещи, о чем и сообщила Андрею, который вышел мне навстречу хмурый и неприветливый.
— Нет.
— Прекрати глупить, — сказал он.
— Да, — процедила я и отправилась в спальню, но до шкафа не дошла.
Меня оторвали от пола и бросили на кровать.
Взглянув на Андрея, я замерла.
— Что это ты делаешь?
— Раздеваюсь, — сказал оборотень, криво усмехнувшись и расстегивая ремень.
Я не стала спрашивать зачем, и так все понятно. Низ живота предательски заныл.
«Не-е-ет… так просто я не сдамся».
И поползла по кровати прочь. Меня ловко и быстро перехватили и, перевернув, легко стащили летний сарафан и лифчик, зафиксировав руки вверху.
С мужчиной, весящим на добрых пару десятков килограмм больше меня, бороться бесполезно, и я затаилась, ожидая удобного момента.
Пытаясь успокоить дыхание, почувствовала, как его пальцы нежно заскользили по моему животу, ногам, груди. Мое тело против воли начало отвечать на ласки. Андрей провел пальцами по внутренней поверхности бедра, но не приближался к заветной точке, обходя ее стороной, дразня меня.
«Что происходит? Неужели я совсем безвольная?»
Ноги вздрагивали, грудь снова заныла, требуя ласки.
Хорсов пробуждал во мне дикое первобытное желание, заставляя забывать обо всем. Голова начала кружиться от сладких ласк и беззащитности своего положения.
Руки оборотня, покружив вокруг, спустились к низу живота и прикоснулись к самой чувствительной точке.
Закусив губу, я выгнулась. Наслаждение, стрелой пронзившее тело, оказалось болезненным и сладким.
Но этого Андрею показалось мало, и он, приблизив губы к груди, обхватил вершинку, лаская и посасывая ее. Через несколько секунд перешел на другую… И опять обратно…
Тело просто пылало, и, не желая ни о чем просить Хорсова, я чуть ли не плакала, желая большего.
Словно угадав мои желания, Андрей подхватил мою ногу, согнул ее в коленке, чуть сдвинул трусики и толкнулся внутрь, проникая сразу глубоко.
Не выдержав, я все-таки закричала.
Придерживая мою ногу, с полурыком он начал медленно двигаться, неторопливо, дразня меня. В каждом движении угадывалось что-то жесткое, собственническое… внизу живота начало накаляться с ужасающей быстротой, а Андрей, словно не обращая внимания на мои муки, неторопливо двигался, продолжая ласкать грудь.
В голове мутилось от слабости, сладкие волны накатывали одна за другой. Хотелось кричать, просить, умолять… Но руки были прижаты над головой, а мой мучитель неутомим.
Лаская тело одной рукой, он сильно и страстно меня поцеловал, а я громко простонала ему в губы. Если я что-то не сделаю, если он не начнет двигаться быстрее, я сойду с ума.
Не в силах выносить пытку, я укусила оборотня за шею, он рыкнул и резко двинулся внутри. Я застонала. Он заполнил меня всю, распял, завоевал и теперь властвовал. И я рада этому.
Увеличивая темп, Андрей снова вернулся к ласкам груди.
Мое тело просто болело от наслаждения.
Выгнувшись, я замерла, ожидая неизбежного.
Глубже, сильнее…
Кожи касаются тысячи пальцев, трогают везде…
Укус в шею — и я, не выдержав и задыхаясь, срываюсь в омут наслаждения, чувствуя, как ко мне присоединяется Андрей.
Лежала абсолютно без сил, придавленная мужским телом, чувствуя громкий стук его сердца, бьющегося в одном ритме с моим. И вдруг услышала одно слово, еле слышное…
— Люблю.