– У тебя есть какое-то предложение? – поняв, что неспроста Широкова со мной не соглашается, спросила я у нее.
Маринка тут же кивнула и пояснила:
– Поехать сейчас всем по домам, нормально поесть, а вечером попозже вновь собраться и отправиться в то общежитие, где эта шпана проживает.
– С таким же успехом мы можем перекусить и где-нибудь в кафе, по пути туда, – заметила я.
– Представляю, чем ты в кафе перекусишь, – фыркнула в ответ Маринка. – Одна сухомятка. Ты потом нам больничные оплачивать будешь?
Поняв, что Широкова просто куда-то торопится, но говорить об этом не хочет, я повернулась к Роману и спросила у него:
– Что там у твоей подруги за срочное дело, что она так домой рвется?
Ромка осторожно покосился на Широкову. Но я перехватила его взгляд.
– Да она опять с каким-то шмырем познакомилась, пока вас не было. На этот раз через объявление в газете. Теперь торопится на него посмотреть. – тут же сдал курьер Маринку со всеми потрахами.
– Мда, – закачала я головой, – твои способы поиска своей второй половины, Мариночка, почему-то становятся с каждым днем все более изощренными.
– Скорее уж извращенными, – поправил меня Ромка. – В газету только всякие лохи пишут, которые страшнее атомной бомбы, поэтому другими способами найти себе девушку не могут. Вот увидите, она быстро в нем разочаруется, когда увидит, – высказал собственное предположение парень.
Я согласилась дать всем время поужинать и встретиться у редакции часов в восемь вечера, чтобы продолжить наблюдение за студентами.
В назначенный час я прибыла на место общего сбора в числе первых. Меня опередил только Виктор. Через несколько минут после меня появилась и Широкова. Она неслась к дверям офиса, как угорелая, то и дело оборачиваясь и поглядывая назад, словно бы за ней кто-то гнался. Добежав до нас с Виктором, Маринка остановилась, шумно вздохнула и выпалила:
– Дайте быстрее мне в машину сесть.
– Ты так торопишься начать наблюдение? – подколола я Широкову.
– Да какое там наблюдение, – отмахнулась Маринка. – Никак от одного урода отделаться не могу.
– Это не от того ли самого, с которым ты сегодня через объявление познакомилась? – едва сдерживая смех, переспросила я.
– Ну да, от него, – вздохнула устало Маринка, даже не обижаясь на наш с Виктором смех. – Вам весело, – вновь пожалела себя Широкова. – А он и в самом деле козлом оказался. Верно Ромка сказал, нечего было своим ушам верить, не посмотрев глазами. Это даже не мужчина, а какая-то карикатура.
– Будет тебе наука на будущее, – заметила я, садясь в машину.
Тем временем на противоположной стороне улицы показалась щупленькая фигурка нашего курьера.
Виктор дождался, пока Ромка сядет в машину и завел мотор. Я коротко пояснила нашему фотографу, куда примерно следует ехать, и мы отправились в путь. Но уже в самом начале нас ожидало разочарование: примерно на половине дороги сломалась моя «Ладушка», и Виктору пришлось искать поломку. Хорошо еще, что неисправность удалось быстро обнаружить. Виктор пешком сходил до ближайшего магазина запчастей и, приобретя все необходимое, вернулся и стал менять сломанную деталь.
Маринка, никогда не отличавшаяся терпением, измучившись от безделья, предложила поехать к общежитию на маршрутке, но я от этой затеи отказалась, так как для осуществления всего задуманного нужны были именно Виктор и его «жучок», который ни я, ни Широкова, ни даже Ромка настроить и установить не смогли бы. Пришлось Маринке терпеть, дожидаясь пока Виктор починит машину.
Наконец, поломка была устранена и мы поехали.
Доехав до общежития сельскохозяйственного института к десяти часам, мы поставили машину на противоположной стороне улицы и пошли к зданию. Практически во всех окнах горел свет, из некоторых доносилась музыка, однако на крыльце не было ни души.
– Что-то тут чересчур тихо, – также обратила внимание на это обстоятельство Широкова. – Это точно общежитие?
– Абсолютно точно, – кивнула я. – Может, у них отбой в десять?
– Ты шутишь, – усмехнулась Маринка. – Неужели в десять вечера у них уже двери закрывают?
– Вот увидишь, – ответила я, подходя к двери и берясь за ручку. Как я и ожидала, дверь оказалась заперта.
– Ну и ну, – закачала головой Широкова. – Как при советской власти. Все строго по расписанию. Ну что ты стоишь, стучи.
Последовав Маринкиному совету, я несколько раз ударила костяшками пальцев по металлической двери. Почти сразу же на первом этаже зажегся свет, а еще через несколько минут послышались шорохи, и чей-то заспанный голос просипел:
– Отбой уже был, никого не пущу.
Я не сразу распознала голос вахтерши, но когда поняла, что это, скорее всего, она, то в экстренном порядке вспомнила ее имя-отчество и произнесла:
– Антонина Васильевна, эта Ольга Бойкова, журналистка. Помните, я к вам днем подходила? Откройте, пожалуйста.
Сначала за дверьми все стихло, но потом послышался звук отодвигаемых засовов. Вскоре дверь действительно открылась, и я увидела немного заспанную, взлохмаченную вахтершу.
– Чего вас посередь ночи-то принесло? – окинув нас всех взглядом, громко полюбопытствовала женщина и широко зевнула. – Утра, что ли, дождаться не могли?
– Нам нужно сейчас, – без разъяснений ответила я. – Можно войти?
– Входите, только все равно не понимаю, какой толк от вашего прихода – спят все давно.
– Ну, это вряд ли, – усмехнулась Широкова, а затем томно вздохнула и задумчиво произнесла: – Эх, где мои студенческие годы… В десять часов мы не только не ложились, а наоборот, вставали и через окно сматывались на дискотеку.
– А потом вас под утро небось милиция возвращала, пьяных и почти без одежды, – осуждающе добавила женщина. – У нас такие танцоры тоже имеются… По полночи умоляют им дверь открыть, назад-то через окно не получается. – Женщина усмехнулась и продолжила: – А я специально не открываю, пусть померзнут, зубами-то постучат, может, ума и прибавится, в следующий раз подумают перед тем, как убегать.
– Ну вы и змея, – не сдержавшись, выдала вдруг Широкова, за что едва не словила от меня подзатыльник.
– Чего? – обиженно возмутилась вахтерша, прекрасно расслышавшая этот комплимент, и грудью поперла на Маринку.
– Нехорошо поступаете, говорю, – мгновенно поправилась Широкова, слегка испугавшись. – Разве не помните себя в их возрасте? Небось также по трубам да по крышам из дома на свидания удирали, а им не даете. Они ведь молоды, погулять, повеселиться хотят.
– Вот и пусть веселятся, до десяти. А потом нечего по темным улицам разгуливать, приключения себе искать, – не соглашалась с Маринкой женщина. Затем она окинула Маринкин наряд, состоящий из невероятно короткой черной юбочки и майки на бретельках, и, усмехнувшись, заметила: – А ты, я смотрю, тоже из таких прошмандовок…