Когда Мармора добралась до ступеней, она сняла капюшон, который скрывал ее прилизанные волосы и выпученные глаза.
— Графиня наверху, — сказала она своим тихим, слегка топким голосом. Я не мог понять, о чем она только думала. — Она ожидает вас, лорд Псевдол.
Она обернулась и ушла вниз по извивающейся тропе.
Я смотрел на лязгающую, потрескивающую машину, которая напомнила мне подъемник больше, чем я бы хотел. Ну, в этот раз я хотя бы не истекал кровью до смерти.
Я забрался в маленький вагон и обнаружил нечто, похожее на тормоз. Я ослабил его, и спустя мгновение нерешительного грохотания вагон начал взбираться вверх по колеблющемуся канату.
«Просто пройди через это, — убеждал я себя, — там тебя ждет Каз. Потом все будет хорошо».
Конечно, я серьезно заблуждался. Как всегда.
Я добрался почти до середины склона, где черные, вьющиеся растения долины уже исчезали из вида, когда увидел внизу автомобиль Элигора. Он был похож на гибрид парового «Дюзенберга» [65] и «Хаммера», только этот был богато украшен фонарями, а его бампер утыкан длинами шипами. К тому же авто было бронированным и наверняка в нем было полно оружия. На машину опирались два огромных парня-демона, чьи серые лысые головы прочно сидели на слишком накачанных телах — Сладкий и Корица, бывшие телохранители Графини, присматривали за собственностью босса.
Что ж, сахарный и пряный мальчики прибыли. Правда, хорошим знаком было то, что на их стоянке я не видел Каз и что они никак не смогли бы поднять машину герцога вверх, а значит, будут ждать ее внизу. Я отошел от края своей ржавой гондолы — вдруг кто-то из них надумает посмотреть вверх.
Внезапной мысли о времени наедине с Каз было достаточно, чтобы мое дыхание участилось, но вагончик полз все так же медленно, как гусеница, а мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать за пейзажем, который, по адским меркам, был довольно любопытным. Теперь я увидел, что на самом деле Пандемониум стоял на нескольких холмах, окруженных гигантскими черными городскими стенами. Я поднимался вверх на самую высокую возвышенность, гору Дьявола, на склонах которой виднелись застывшие остатки вулканического стекла — среди него росли различные растения и деревья, преимущественно красного, черного и серого цвета. (Я начал понимать одну вещь: само отсутствие цвета может стать настоящим мучением, а эти три цвета уже мне изрядно надоели. Неудивительно, что адская знать любит ярко наряжаться.)
Только когда дрожащий вагончик добрался до верхней части горы, я смог увидеть это место во всем его великолепии. Между горой, по которой я поднимался, и темными выступами соседних вершин располагалась седловина горной цепи, а в ней, в окружении гибких деревьев и черной травы, лежало озеро — гладкое и блестящее, как искривленное зеркало.
Вагон остановился на руинах заброшенной горной станции. Я вышел.
— Я уже начинала думать, что вчера мне все это почудилось, — сказала она.
Каз стояла у края тропы меж темных деревьев. Я поспешил к ней, но хотя она и позволила обнять и поцеловать ее, через секунду она увильнула от моих объятий — как мне показалось, немного грубовато.
— В чем дело?
— Идем за мной, — хмуро сказала она. Я взял ее за руку, и мы пошли под ветвями деревьев, похожих на выжженные остатки соснового леса. Было видно, что в обугленных стволах и в серой почве все еще теплилась жизнь.
Мы шли по склону, впереди виднелось озеро, поблескивающее в лучах последних фонарей, словно гигантский рубин. Интересно, насколько темно здесь становится, когда в городе остаются только загробные огни? Каз нарушила молчание, указав на крылатое существо с длинным клювом, которое восседало на одной из черных веток.
— Их здесь называют сорокопутами, — сказала она. — Но это не совсем птицы. Не такие, как обычные птицы с крыльями. Если присмотреться, то поймешь, что это скорее насекомое. — Она покачала головой. — Их называют сорокопутами, потому что они накалывают свою добычу на ветви деревьев, как и птица с таким же именем. Разница только в том, что птица добывает еду, а эти создания так привлекают себе пару.
— Ты намекаешь на то, что мне надо выложить стену из трупов, чтобы впечатлить тебя?
— Не смешно, Бобби. Я пытаюсь высказать свою мысль. Эволюция развивается здесь совсем по-другому.
Я поднял бровь. Она нахмурилась.
— Что? Тебя удивляют мои знания об эволюции? Может, я и росла в Средние века, но с тех пор многое узнала и о многом прочитала. Кстати, я даже как-то встречалась с Дарвином. — Она отпустила мою руку и махнула своей, как бы закрывая эту тему. — Забудь, давай об этом в другой раз. Я пытаюсь довести до конца свою мысль.
— И что же это за мысль?
— У нас не получится, Бобби. Мы слишком разные. Я — словно один из тех сорокопутов. Моя жизнь на Земле длилась всего лишь несколько лет. Именно этоместо сделало меня такой, какая я есть, Бобби. Несмотря на то, что я чувствую к тебе, и несмотря на то, что ты…
Она покачала головой, на мгновение будто забыв все слова, но продолжая идти.
— Несмотря на то, что есть между нами, будущего у нас нет.
Я подумал секунду или две, прежде чем поделиться с ней моими мыслями.
— Чушь собачья.
— Нет, не чушь. Ты же не можешь перечеркнуть все сказанное, не согласившись…
— Я не имел в виду, что все, сказанное тобой, — чушь, Каз, только твой последний вывод. Откуда тебе это знать? Послушай, ты сказала, что это место развивается. Но вот, что любопытно — в Раю это не так, по крайней мере, по моим ощущениям. Там ничто не меняется, и, кажется, их все устраивает. Но здесь? Здесь все постоянно изменяется. Как будто… это какой-то безумный эксперимент или вроде того.
— А ты знаешь, почему так? — спросила она. Деревья начинали редеть, впереди показывалось озеро, это гигантское зеркало. Каз схватила меня за руки. Я почти забыл, сколько в ней силы. — Потому что так хуже! Так все устроено здесь. Это ради наказания. Ради страданий.
— И что? Это я уже понял. Как это связано с нами? Я знал, что влюбился не в самую радостную и веселую девчонку.
В другой ситуации она наверняка хотя бы улыбнулась в ответ, но сейчас казалась слишком печальной, слишком уставшей.
— Не надо, Бобби. Не надо шуточек. Я здесь, чтобы попрощаться.
Это было последнее, что я ожидал услышать. По крайней мере, не так прямо, ее слова застигли меня врасплох. Я немного прошел вперед от деревьев к берегу озера. Местами над его черной поверхностью витал пар, кое-где над водой появлялись очертания юрких существ, плескавшихся в озере, отчего оно покрывалось рябью. Не знаю, кто именно там плавал, но, судя по их громадным размерам, они бы с радостью заглотили плезиозавра. Я стоял в паре метров от кромки воды.