Вит подбросил в тлеющие угли несколько крупных веток.
— Где Диана? — отрывисто спросил я, и Гуфи с каким-то ожесточением махнул рукой:
— В палатке. В кого вы стреляли?
Вит, оставив его вопрос без ответа, занялся костром. Ира вихляющей походкой вышла из леса и остановилась в нескольких метрах от палатки, что-то невнятно бормоча.
— Я сейчас, — сказал я ласково Ольге и направился к палатке. Почему-то мне захотелось проверить слова Игоря, и я просунул голову внутрь. Сдержанно кашлянул. В палатке было пусто. Я вылез наружу и медленно повернулся к Гуфи:
— Игорь, какого хрена тут происходит?! Там никого нет!
— Как это «нет»? — оторопел Гуфи, с необычайной для его комплекции легкостью вскочив. Когда он тоже убедился, что палатка пуста, лицо его как-то смялось, словно из него вытащили все кости.
— Я ничего не понимаю, — визгливо сказал он. — Оля ушла в лес, а Диана пошла в палатку, я сам видел! Куда она могла деться?!
— Я бы тоже хотел это знать, — безмерно уставшим голосом произнес Вит. — Ты, Гуфи, беспонтовый пирожок. Знаешь, как в песне поется? Ни хера ничего доверить нельзя.
Он бросил на Игоря преисполненный отвращения взгляд, тот проблеял что-то невразумительное.
— Что будем делать? — спросил я.
— Ничего, — отрезал Вит. — Я уже по горло сыт ночными прогулками и никуда не пойду.
Тут я вспомнил, что Ирине требуется помощь — у нее наверняка все еще идет кровь. Я двинулся к ней, но она дернулась в сторону и закашлялась.
— Ей нужно наложить жгут, — сказала Ольга.
— Мне больно! — вдруг промычала Ира, сделав шаг к Виту, который в тот момент пытался зажечь вторую лампу.
— Гуфи, принеси фонарь. Ира, ты в порядке? — спросил он.
Ира сделала шаг назад и, споткнувшись, тяжело упала навзничь.
Молясь про себя, я шагнул к ней и поднял перед собой лампу. Тусклый свет всего лишь на мгновенье осветил девушку, и я закричал, чуть не выронив лампу. Сказать, что все мои худшие опасения подтвердились, значит не сказать вообще ничего. Крик застрял у меня где-то в горле, лампа выпала из рук. То, что предстало перед моим взором, можно увидеть лишь в самых изощренных фильмах ужасов. Упав на землю, Ирина инстинктивно убрала от лица руки, ища точку опоры, и в этот момент тусклый свет керосинки упал ей на лицо. Вернее, на то, что от него осталось. На лице не было кожи, она была полностью срезана (или сорвана?), от корней волос до подбородка. Как корка с апельсина. Один глаз вытек, второй с недоумением вращался, словно его обладатель пытался осмыслить, где он находится и что вообще здесь происходит. Безгубый рот дергался, обнажая десны, на фоне мокрого мяса ослепительно сверкали зубы, постепенно окрашиваясь алым цветом, словно девушка неаккуратно ела варенье.
Ира стала биться.
— Иришка, потерпи. — Слезы полились у меня из глаз, к горлу подступила тошнота. — Помогите! — надтреснутым голосом просипел я, пытаясь удержать ее, однако сил бороться с вырывающейся Ирой у меня уже не было.
Удар коленом пришелся мне в пах, и я, скрючившись, откатился в сторону. Падая, я ударился локтем о лампу. Раздался хруст стекла, пламя на секунду погасло. Запахло керосином, и в следующее мгновенье огонь вспыхнул снова, облизывая сухие ветки и выгоревшую на солнце траву. Откатившись в сторону, подальше от огненных языков, я судорожно стал колотить ладонями по траве, стараясь сбить пламя.
Последующие события промелькнули как в страшном бредовом сне. Лежа на земле, я видел, как Ира, издавая нечленораздельные звуки, старается подняться. Она была похожа на громадного полураздавленного жука, который никак не может перевернуться на лапы и беспомощно барахтается. Ольга стояла в полном оцепенении и как загипнотизированная смотрела на нее, Гуфи забился в палатку и что-то кричал.
— Га-а-о-о-о… А-а… — Ирина пыталась что-то сказать. Ей наконец удалось подняться, и она, покачиваясь, побрела прямо на Виталия. Тот, не отрывая от нее взгляда, отступил назад, давая ей пройти. Неуклюже переставляя ноги, словно краб, Ирина проковыляла еще несколько метров и остановилась.
— Игорь, у тебя еще остались конфеты? — неожиданно спросила она, ощупывая лицо. — Он сказал, что ему не хватает одного глаза, — доверительно сообщила она. Сплюнув густую розовую слюну, она — о боже! — хихикнула.
Ольга завизжала.
Мне наконец удалось сбить пламя. Поднявшись, я почувствовал резкую боль в правой руке — пока я руками тушил пламя, в ладонь вонзился крупный осколок стекла, еще поменьше застрял под ногтем указательного пальца.
— Диана! Диана, где ты? — спросила Ира. — Пошли со мной. Поможешь мне! — закудахтала она.
— Виталий, держи ее! — закричала Ольга.
Раздался треск рвущейся материи, ругань Вита. Я зубами вытащил застрявшие осколки из ладони, при этом осколок под ногтем никак не хотел покидать своего места, и я порезал при этом язык.
Яркий свет фонаря выхватил мечущуюся фигуру, и это мгновенье я не забуду никогда. Когда-то соблазнительная и привлекательная девушка с обаятельной улыбкой сейчас превратилась в безумный обрубок мяса, не желающий умирать. Разбрызгивая кровь с лица, она прикрыла свой единственный глаз, загородившись от света. Отступая назад, Ирина неумолимо приближалась к краю обрыва, за которым мерцало и рокотало море.
Она уже не кричала, а хрипела.
— Стропов! Игорь, да помогите же!!! — доносился исступленный голос Вита.
На меня вдруг навалились огромная усталость и безразличие. Хотелось только одного — упасть без сил прямо на холодную землю и забыться крепким сном. В бликах костра я видел мелькающие тени на фоне черного неба.
Ольга сидела на земле. Раскачиваясь, она закрыла лицо руками, плечи ее вздрагивали. Словно во сне, на негнущихся ногах я направился к мечущимся фигурам, которые неуклонно приближались к краю обрыва.
Смешалось все — агонизирующие крики Ирины, визг Гуфи, отборный мат Виталия, которому позавидовал бы старый боцман, завывания Ральфа. Ужасная какофония оборвалась, когда Ира, слепо вытянув вперед руки, шагнула вперед. Какое-то время очертания ее фигуры высвечивались светом фонаря, которым размахивал Вит. Сгорбившись и горестно воздев руки к небу, словно обращаясь к высшим силам Вселенной, девушка на мгновение замерла в этой причудливой позе, после чего шагнула вперед. Шагнула навстречу холоду и вечности. И смерти.
* * *
Грудь моя тяжело вздымалась, в боку кололо, словно я пробежал несколько километров, мысли смешались.
— Димон? — Ко мне, волоча ноги, словно глубокий старик, приблизился Вит. Фонарь дрожал в его руках, отчего он никак не мог навести на меня свет. — Ты где? — Его голос был похож на скрип рассохшейся двери.
— Вит? — позвал я парня.
— Все кончено, — прошелестел он, подойдя почти вплотную. — Я светил вниз, но там ничего, кроме волн, не видно.