— Да.
— Можно, конечно, попробовать бросить вниз веревку, но я боюсь, она уже мертва.
— Да.
— Надо собираться.
— Да.
— Что «да»? Ты слышишь меня?!
Я немного помолчал, затем вздохнул. Меня трясло, как в лихорадке.
— Ну?! Возьми себя в руки!
— Да, Вит, я тебя слышал, — прошептал я, бессмысленно переминаясь с ноги на ногу. — Где Ольга? — спросил я, хотя прекрасно видел ее лежащей на земле.
— Зажги вторую лампу. И не разбей, она последняя, — сказал Вит хрипло.
— Оля! — позвал я. Мне казалось, я громко назвал ее по имени, но на самом деле голос мой звучал как у простуженной вороны. Усталость и безнадежность наподобие огромного ледяного озера разливались во мне. — Оля!
Молчание.
Я подкрутил фитиль, делая огонь побольше, и, волоча разболевшуюся ногу, доковылял до распластавшейся на земле фигуры.
— Гуфи, я думаю, настало время испробовать твои конфеты. И хотя мозгов они тебе явно не прибавляют, нервишки, как я погляжу, они все же лечат. — Вит залез в палатку.
— Не называй меня…
— Заткни пасть и давай конфеты. Я буду называть тебя, как захочу, мать твою, ты понял меня?! Пока ты не заслужишь к себе другого отношения. Почему, как только нужна помощь, я вижу только твою толстую задницу? Отвечай!
— Вит, успокойся, — смертельно уставшим голосом произнес я, глядя на лежащее передо мной неподвижное тело Ольги. На ее прохладной руке я нащупал пульс. Девушка тяжело дышала, рука ее подрагивала.
Потеряла сознание. Немудрено. Я стал понемногу растирать ей запястья.
— …уже. Они закончились.
— Значит, ты сожрал всю пачку, так? А как же помощь друг другу, а? А если я тебя сейчас сброшу вниз с обрыва, что тогда?
— Хватит! — крикнул я. — Оставь его в покое!
— К черту! — зло сплюнул Вит.
— Оля! Оля, очнись! — Я не заметил, как голос мой постепенно перешел на крик.
Отчаявшись привести девушку в чувство, я, хромая, доковылял до палатки и вернулся с бутылкой воды.
В палатке послышалась возня.
— Нет, убирайся! — донесся истеричный вопль Гуфи. — Пожалуйста, не трогай меня, не убивай!
— Ты что, сбрендил? Мне сейчас как раз больше нечего делать, как тебя убивать. Вылезай, я хочу собрать вещи, мы сейчас же отправляемся.
— Куда?
— Куда-куда! В буфет за плюшками! Как ты думаешь, куда? Вылезай отсюда, жирный мудак!
— Нет! — вновь истерично вскрикнул Игорь.
Я начал осторожно лить воду на лицо Ольги, она закашлялась, глаза ее широко раскрылись.
— Ну и подыхай здесь. — Вит, ругаясь, вылез из палатки и подошел ко мне. Однако вскоре Гуфи выполз следом за ним. Он безмолвно посмотрел на нас, затем прочистил горло и хрипло сказал:
— Виталий… Может, все-таки останемся ночевать здесь? — и тут же пожалел о своих словах, так как в следующее мгновение Вит со скоростью кобры рванулся к нему, жарко дыша в лицо:
— Остаться здесь?! Только что эта тварь убила Ирку. Врубаешься? Это не сказки. Я думаю, что оно действительно идет за нами! А когда доберется, не будет торговать запасными частями от кофеварок. — Вит перевел дыхание и продолжил: — Сейчас мы можем изобразить общепринятую шумиху над смертью Ирины или же попытаемся принимать вещи такими, какие они есть. Если мы этого не поймем, нам может прийти конец, и довольно скоро. — Сверкающий взгляд Вита устремился на меня. — Скажи мне, что я не прав, если ты так думаешь.
Я промолчал, чувствуя, как ужас снова разливается внутри меня. Я вспомнил звуки, издаваемые Ириной, — словно кто-то топчется в слякоти.
— Оно действительно существует, а я не из тех, кто не верит своим глазам. Если ты еще сомневаешься, пойди и спроси об этом Дениса или Иру, — закончил Вит. Зарево костра превратило его глаза в красные бойницы.
— Это подло, Сосновцев. Они оба мертвы и…
— Заткнитесь оба! — завизжал я. — Ольга!
— Дима… — Голос девушки был похож на робкое дуновение ветерка, ее руки потянулись ко мне.
В воздухе повисла мертвая тишина. На небе загорались далекие звезды — такие далекие и холодные, но я с завистью смотрел на них, думая о том, как хорошо бы оказаться на одной из них с Ольгой прямо сейчас, подальше от этого непрекращающегося ужаса.
Костер хорошо разгорелся, и мы с Ольгой подобрались поближе к теплу.
Вдруг из темноты показался Ральф. Фыркая, он приблизился к нам и внезапно с довольным урчанием принялся копошиться в траве. Вит подошел к собаке, собираясь ее погладить, но вдруг отскочил от нее, как ошпаренный.
— А ну прочь! — заорал он, занося ногу для удара, но Ральф ловко увернулся и, грозно тявкнув, щелкнул зубами в нескольких миллиметрах от штанины Вита.
— Что там? — Я вытянул голову, пытаясь разглядеть, что вызвало гнев Виталия.
— Эта тварь лижет кровь! Кровь Ирки! Пошла отсюда!
Ольга вздрогнула, прижавшись ко мне плотнее. Я отстранился от нее и подошел к Виту.
— А ну вали отсюда, б…дь чертова! — продолжал он, замахиваясь ногой для удара.
Раздалось злобное рычание, челюсти Ральфа с молниеносной быстротой сомкнулись на щиколотке Вита.
— Ты, сука! — завопил он, прыгая на одной ноге, пытаясь освободиться от зубов собаки. Наконец Виту удалось вырваться, и он торопливо отбежал в сторону. Собака для приличия еще немного поворчала и с жадностью продолжила вылизывать траву.
Я в оцепенении наблюдал за ней. Ральф громко фыркнул и радостно заурчал. При отблесках костра я, чувствуя, как спазмы схватывают мой желудок, увидел, как овчарка ловко подхватила палец Ирины.
— Ну ладно, падаль. Жри свой ужин! — раздался за моей спиной глухой голос Виталия, и в следующее мгновенье оглушительный грохот разорвал ночь. Холодный воздух наполнился запахом пороха. Ольга нервно вскрикнула, но ее голос заглушил истошный вой.
Когда дым рассеялся, я увидел Ральфа, который в неистовстве кружился на одном месте, будто пытаясь поймать собственный хвост. Вскоре Ральф обессиленно опустился на землю, подняв на нас мутнеющие глаза.
Я хотел повернуться и уйти, но что-то, оказавшееся сильнее меня, заставляло стоять на месте как вкопанного и неотрывно смотреть в глаза умирающей собаке. В боку у Ральфа зияла огромная дыра, из нее хлестала кровь, унося с собой жизнь животного.
— Вит… Пристрели его… — прошептал я, с трудом разлепив спекшиеся губы.
Виталий, безучастно наблюдавший за агонией собаки, неспешно подошел к ней поближе.
— Прекратите! Прекратите это!!! — раздался полный боли голос Ольги.