— Правда? — тихо спросила она.
Крисса почувствовала ее сомнение. Подобралась, широко распахнула голубые глаза.
— Ты мне не веришь!
— Нет, дело не в этом…
— В этом, Мирани! Не веришь ни одному слову! Думаешь, маленькая избалованная Крисса ни за что не осталась бы здесь одна. Думаешь, я пошла к Аргелину, он велел мне прийти сюда и дожидаться вас. Ошибаешься! — Она встала, ее лицо вспыхнуло от гнева, какого Мирани в ней никогда не видела.
— Это ты, Мирани, во всем виновата! Мы все были счастливы, и Гермия, и Ретия, и остальные. Мы жили здесь, нас было Девятеро, я знала, что Аргелин тиран, но нас-то он не трогал! А потом ты всё испортила. Отыскала этого мальчишку, и писца, и этого толстяка. Наплела чепухи, сказала, что Гермия лжет. И начала войну, Мирани, целую войну! И вот теперь Гермии нет в живых, Оракул разрушен, и всем нам грозит опасность, и это дело твоих рук! Подумай только, что ты натворила! И ради чего?
В теплой темноте комнаты колыхались лишь тонкие занавески над кроватью. С моря проникал легкий ветерок.
Даже Орфет на минуту затих. Потом хрипло заявил:
— Пошли, Мирани.
Она не могла сдвинуться с места. Как будто эти слова пригвоздили ее к полу, сковали по рукам и ногам. Потому что она поняла — это правда. Что она натворила! Расколола мир надвое, вообразила себе голос и решила, что это говорит Бог!
Тут Орфет взял ее за руку и потащил к окну.
— Не делай глупостей, девочка. Никто из нас этого не начинал. Не теряй спокойствия. Пошли, скорее!
Но тут где-то хлопнула дверь. Он остановился.
Внизу, в Нижнем Доме, чьи-то руки распахивали все двери.
* * *
Кладовых было гораздо больше, чем представлялось Сетису, и все полны доверху. На Острове хранились груды документов. Тысячи лет писцы прилежно записывали все пророчества, сделанные Оракулом. Сетис провел рукой по волосам и быстро отдал приказы. У него в распоряжении было пятеро писцов, скоро прибудут еще несколько.
— Сарво, иди в дальнюю комнату. Ты и ты — начните обыскивать сокровищницы. — Оставив их за работой, он торопливо пошел обратно по каменной лестнице.
Паланкин снаружи еще ждал; значит, Аргелин где-то здесь.
Сетис поспешно вернулся в Храм. Ночные краски сгущались; в громадном зале стало еще темнее, черноту нарушал только крошечный огонек фонаря, который оставил у входа Аргелин. Сетис подхватил его и подошел к пьедесталу.
Он опустился на колени и с любопытством осмотрел пыль вокруг постамента, ища царапины, следы того, что здесь тащили тяжесть, но ничего не нашел. Ничего — только смазанные отпечатки ног, которые мог оставить кто угодно. Неужели Шакал успел вовремя сюда пробраться?
И тут он увидел надпись. Она была древняя, выщербленная, еле заметная, но он стряхнул песок и, поднеся лампу, прочитал загадочные слова:
«Внизу лежат Девять Врат, сквозь которые жук выкатывает Солнце».
Он огляделся, прислушался, всмотрелся в тени, прячущиеся по углам. Потом обернулся, вложил палец в небольшую вмятинку, скрытую под ногой у Бога.
Камень подался. Захрустев пылью, повернулась каменная плита Сетис заглянул внутрь и увидел шкатулку.
Грубая, плохо раскрашенная, ветхая от времени. Он осторожно достал шкатулку. Она была тяжелая. Внутри что-то ерзало. Задыхаясь, Сетис поставил ее на землю возле пьедестала.
Его щеки коснулось легкое дуновение.
Он торопливо поднял голову, задул лампу.
В Храме было темно. Только между колоннами падал тонкий лучик лунного света. В воздухе еще висела пыль, и, вдохнув ее, он почувствовал в горле шершавый привкус. Привкус пыли и страха.
И тут послышался шепот.
«Сетис».
На миг он в ужасе решил, что это шепчет Бог. И тут увидел ее. Она стояла за дальней колонной, завернутая в темную накидку.
— Мирани!
Он быстро оглянулся и подбежал к ней.
— Что ты тут делаешь? Аргелин здесь!
— Знаю. Со мной Орфет и Алексос.
Его взгляд исполнился такого ужаса, что она испугалась.
— Алексос?
— Мы должны были спасти статую. Получили твою записку. — Она была бледной. Как будто ее что-то озадачило, выбило из колеи. Может быть, содрогание земли. Он схватил девушку за руку и утянул в тень.
— Как вы это сделали?
— Не могу объяснить. Сетис, нам надо уйти с Острова, но повсюду стражники. Они…
— Обыскивают святилище. По приказу Аргелина.
У нее в глазах стояли слезы. Он с удивлением услышал ее шепот:
— Сетис, неужели это я во всем виновата? В том, что Оракул разрушен и всё погибло? Крисса сказала…
— Ах она, хитрая лиса! Ты ее нашла?
— Она пряталась здесь.
— Чушь, Мирани! — Он взял ее за руки и вдруг подумал: как мало он ее знает, как все-таки они далеки. — Это натворил Аргелин, а не мы. Ты Гласительница, Мирани. Ты слышишь Бога! Мы делаем то, чего он от нас хочет.
Она посмотрела на него словно бы издалека, будто отступила на шаг. Но он все еще держал ее за руку, наконец сам заметил это и неловко отпустил.
Они отвели взгляды друг от друга. Мирани сказала:
— Я хотела поговорить с тобой у ворот. То, что ты затеял, Сетис… это слишком опасно.
Он не сразу нашел ответ. Потом взял ее за руку и повел к статуе.
— Забери это с собой. — Он сунул шкатулку ей в руки, закрыл каменный сундук. — Отведи остальных во внутренний двор позади Храма. Туда, где стоят повозки.
Мирани кивнула.
— Это не… из-за меня?
Он пожал плечами в своей манере, раздражающей высокомерием многих.
— Конечно, нет. При чем тут ты?
Девушка молчала. Он знал, что не дождется ответа, поэтому торопливо продолжил:
— Спрячьтесь и ждите моего сигнала. Пусть никто не видит Алексоса.
Она смотрела на шкатулку. Потом подняла глаза:
— Прости, что втянула тебя в это.
— Не за что. Я ни о чем не жалею.
— Ты только так говоришь. Рисуешься.
— Нет, это правда.
Мирани с трудом выдавила улыбку.
— Твой отец и Телия ушли в Порт.
По его спине прополз холодок. Он не обратил на него внимания.
— Я доверяю Богу, Мирани.
Она посмотрела на пустой пьедестал.
— Правда, Сетис? Когда-то я не верила, что он существует. Тогда это было легко. Но теперь я знакома с ним, он человек, и, как все люди, он… непредсказуем. Делает, что хочет.