Дейзи, разозленная, готовая вновь взорваться, прошествовала в дом, держа руки на бедрах, словно на кобуре, как позже ворчали рабочие.
На этот раз ее встретила тишина. Миссис Бернард и Элли с улыбками исчезли в кухне.
* * *
– И как там идут дела?
Камилла нанесла парфюмированный крем на руки матери, обернула их полиэтиленом и сунула в варежки с подогревом. Это была единственная процедура, на которую та соглашалась, – еженедельный маникюр. Маски для лица, обертывания – все это она считала пустой тратой времени, но о руках всегда заботилась, давно придя к выводу, что раз прикосновение – одно из главных средств общения с дочерью, значит оно должно быть приятным.
– Идут понемножку.
– Тебе тяжело на это смотреть?
– Мне? – Мать фыркнула. – Ничуть. Мне все равно, что они там делают. Но бедной девочке приходится нелегко.
– Почему? – Камилла подошла к двери, чтобы попросить чашку чая. – Тэсс слышала, что она одна управляется с ребенком.
– Так и есть. И почти все время ходит заплаканная. Рабочие не воспринимают ее всерьез.
– Думаешь, она справится?
– В теперешнем состоянии? Видимо, нет. Слишком она мягкая. Не представляю, как ей удастся превратить тот дом в отель. И времени у нее только до августа.
– Бедняжка. – Камилла подошла и присела рядом, лицом к матери. – Нужно будет съездить к ней всем вместе. А то ей, наверное, одиноко. – Она протянула руку за спину, сразу нашла крем и принялась накладывать его себе на руки.
– Я и так к ней все время езжу.
– Ты ездишь туда ради малышки. Даже я это знаю.
– Она не захочет, чтобы вы вмешивались. Она решит, будто я все о ней рассказываю.
– Ты действительно все о ней рассказываешь. Не противься, мы устроим семейную вылазку. Кейти будет в восторге. Она давно там не была.
– Разве Хэлу не нужно работать?
– Он имеет право на выходной, ма, как все мы. – (Мать лишь хмыкнула.) – Послушай, ма, ты ведь тоже не хочешь, чтобы ей стало невмоготу. Вместо нее приедет какой-нибудь идиот и начнет там устанавливать золотые пьедесталы с джакузи. А, привет, Тэсс. Как освободишься, сделай нам чаю с молоком, без сахара. На фасаде появятся спутниковые тарелки, и каждые выходные там будут проходить конференции.
– Все в порядке, миссис Бернард?
– Отлично, спасибо, Тэсс. Моя дочь пытается сунуть нос в дела «Аркадии».
Тэсс улыбнулась:
– Знаешь, Камилла, не нужно тебе туда лезть. Тут затевается целая битва по поводу этого отеля. Утром заходила Сильвия Роуан и долго орала. «Во времена Ассоциации гостиниц такого ни за что бы не случилось», – передразнила она Сильвию.
Камилла убрала крем обратно на полку и закрыла дверцу шкафа.
– Тем более надо проявить к девушке сочувствие. А то она, бедняжка, даже не представляет, во что ввязалась.
Миссис Бернард раздраженно покачала головой:
– Так и быть. Съездим в воскресенье. Я предупрежу девушку, чтобы готовилась к вторжению.
– Хорошо. Но ты должна взять с собой папу. Ему интересно посмотреть, что там делается.
– Еще бы.
– А что такое?
– Он решил, что, раз теперь дом продан, я буду проводить все время с ним.
* * *
В результате приехали все. Бернарды в полном составе, как весело заметил отец Камиллы, выгружая пассажиров из своего любимого «ягуара» на гравийную дорожку.
– Знаете, что я вам скажу, ребята, я даже не помню, когда мы все вместе выезжали в последний раз.
Дейзи, стоя на пороге в своей лучшей рубашке и прижимая Элли к боку, с интересом разглядывала мистера Бернарда. Миссис Бернард всегда казалась ей особой, предпочитавшей одиночество, поэтому теперь она с трудом представляла, как уживаются эти два совершенно разных человека. Добродушный, мягкий мужчина с виноватым взглядом и огромными ручищами был, как всегда по выходным, одет в рубашку с галстуком и до блеска начищенные туфли. Позже он поделится с ней, что о мужчине можно судить по тому, как блестят его туфли. В первый раз, когда он увидел Хэла, тот был обут в коричневую замшу, и будущий тесть решил, что перед ним коммунист. Или гей.
– На крестины Кейти, – ответила Камилла, придерживая заднюю дверцу машины, откуда выкатились Кейти и Ролло. Она махнула в сторону дома. – Привет. Я Камилла Хаттон.
– Тот раз не считается, – сказал Хэл. – Вряд ли это была вылазка.
– А я ничего не помню, – сказала Кейти.
– На День матери три года назад, когда мы возили всех женщин в ресторан Холстеда… Какой он был?
– Безумно дорогой.
– Спасибо, теща. Французский, кажется?
– Единственное, что было там французского, – запах сточных труб. Я привезла пирожные. Не хотела доставлять вам лишние хлопоты. – Миссис Бернард протянула Дейзи коробку, которую везла всю дорогу на коленях, а взамен забрала у нее покорную Элли.
– Как чудесно, – сказала Дейзи, начиная чувствовать себя невидимкой. – Спасибо.
– Мы прекрасно провели время, – сказал мистер Бернард, тепло пожимая Дейзи руку. – Я взял себе стейк au poivre. До сих пор не могу забыть его вкус. А Кейти заказала морепродукты. Так, милая?
– Не знаю, – ответила Кейти. – А у вас и правда нет телика?
– Теперь нет. А вы тот человек, который подсказал мне дорогу, – произнесла Дейзи, когда подошел Хэл.
– Хэл Хаттон. С Кейти вы уже знакомы. – Он выглядел моложе, спокойнее, чем в тот раз. – Спасибо, что согласились принять нас. Я слышал, время вас поджимает. – Он отступил на шаг назад. – Боже, я не видел этот дом много лет.
– Несколько стен внутри пробили насквозь, и кое-какие мелкие спальни превратились в ванные комнаты, – сообщила миссис Бернард, проследив за его взглядом. – Видимо, сегодня всем нужны номера с ванными.
– Хотите пройти через дом? – предложила Дейзи. – Я нашла пару стульев и выставила их на террасу, раз сегодня такой хороший день. Но можем посидеть и внутри, если хотите. Только не споткнитесь о строительный мусор.
Она придержала дверь и только тогда поняла, что светловолосая женщина не видит. И собака ее совсем не была похожа на поводыря: она не носила ни рамки, ни шлейки, за которую бы держалась хозяйка, зато оглянулась, словно подстраиваясь под ее шаг, а потом, когда Камилла направилась к двери, муж тут же взял ее за локоть, незаметно убрав руку, как только она поднялась на первую ступеньку.
– Идите прямо, хотя, наверное, вы это знаете, – сказала Дейзи, чуть смущаясь.
– О боже, нет, – ответила Камилла, поворачиваясь к ней лицом. У нее были ясные голубые глаза, быть может чуть глубже посаженные, чем у обычного человека. – Это всегда был мамин дом. Нам, по сути, тут нечего было делать.