Ветви, державшие Олив, разом ослабели. Задергавшись, она высвободилась из их хватки, бросилась на поляну и с разгона прыгнула на спину Аннабелль. Мортон по-прежнему светил ей точно в глаза.

– И-йя! – снова издал он свой победный клич. Женщина закрыла лицо одной рукой, а другой вслепую потянулась к Мортону.

– Дедушка! – крикнула она небесам.

Олив почувствовала, как пальцы сомкнулись вокруг очков, и со всей силы дернула на себя. Цепочка порвалась. Очки остались в крепко стиснутом кулаке.

– Бежим! – заорала она и схватила мальчишку за руку.

Они кинулись обратно по белой дорожке. Луч Мортонова фонарика бешено прыгал по земле перед ними. Свет его уже начал тускнеть.

– Кажется, батарейка кончается! – выдохнул Мортон.

К их торопливым шагам присоединился топот еще пары ног. Олив обернулась через плечо. Аннабелль гналась за ними, зажав в руке кинжал, которым порезала Мортону руку.

Олив надела очки.

– Когда добежим до рамы, – пропыхтела она Мортону, – прыгай первым. Я сразу за тобой.

Крошечный квадрат света мерцал уже в нескольких шагах. Девочка толкнула Мортона вперед. Тот схватился за нижнюю часть рамы. Олив подсадила его, держа за щиколотку, и Мортон вынырнул в коридор.

Аннабелль рванулась к ней, вытянув руки. Губы ее сложились в яростное «НЕТ». Заставив себя не смотреть назад, Олив взялась за раму и подтянулась. Она высунула голову и плечи в залитый золотым светом коридор, но дальше двинуться не смогла. Аннабелль схватила ее за ступню.

Девочка бешено забрыкалась, но ноги только впустую молотили холодный свищущий ветер. И тут ее потянуло назад, но потом что-то словно соскользнуло. Это левый носок сполз с ноги! Она оказалась на свободе. Аннабелль отшатнулась назад, по-прежнему стискивая в руке полосатый носок Олив, а та по инерции вывалилась из картины на ковер, приземлившись на живот.

Мортон в обессиленном молчании сидел рядом. Вдруг глаза у него округлились, взгляд метнулся к Олив.

– Получилось, – произнес мальчик и торопливо поднялся на ноги. – Получилось! Получилось! – закричал он нараспев, прыгая на месте и размахивая севшим фонарем.

В ребра Олив упиралось что-то острое, но она вроде бы не порезалась, и уж точно это был не нож Аннабелль. Она осторожно ощупала бок рукой.

Разбитое стекло.

Девочка резко выпрямилась и схватилась за погнутую проволоку оправы. Она упала прямо на очки.

– О-оу, – тихо произнес Мортон.

– Да уж, – сказала Олив. – Я их сломала. Я всегда все ломаю.

– Смотри, – испуганно шепнул он.

Олив подняла глаза и проследила за его взглядом. Из рамы, в которой висела картина с ночным лесом, в коридор лилось черное облако. Оно струилось по нижней перекладине, будто темный водопад, и собиралось в лужу. Лужа начала расти вверх, уплотняться и вот уже превратилась в колонну почти до самого потолка. И в этой колонне вырисовывался силуэт. Высокий, худой силуэт с жестким лицом и глубокими впадинами вместо глаз. Он навис над ними в пепельном вихре, провалы глаз уставились на Мортона и Олив сверху вниз. Потом воздух заледенел, и повсюду погас свет.

20

Олив задрожала, съежившись в темноте, только чувствуя, как рядом сжался в комок Мортон. Да ей даже собственных рук не видно было, хоть она и помахала ими прямо перед лицом. Окна в конце коридора были темны, ни одной самой крошечной звездочки не заглядывало в дом. Как-то раз они с классом ездили на экскурсию в пещеру. Их остановили в одном из крошечных гротов глубоко под землей, и экскурсовод ненадолго выключил свет. Вот там было точно так же – абсолютная темнота, ледяная, сырая и кромешная.

Что-то коснулось руки. Девочка подскочила.

– Олив? – донеслось до нее едва слышно.

– Я тут, – прошептала она в ответ.

Мортон пошарил в воздухе в поисках ее руки.

– Я просто подумал, что ты, наверно, испугалась.

– Надо найти выключатель, – собравшись с духом, проговорила Олив.

Дети поднялись на ноги, и девочка принялась ощупывать стены, пока пальцы не коснулись выключателя. Щелкнула дважды. Ничего не произошло.

– Давай другой попробуем, – не сдавалась Олив и, потянувшись за дверь своей спальни, провела ладонью вверх и вниз по стене. Щелкнула выключателем. Ничего.

У нее начали стучать зубы. Воздух был прямо как в холодильнике.

– Давай я найду свечи, – сказала она Мортону. – Держись рядом.

– Сама держись рядом, – заявил тот.

Прижимаясь к стене, Олив бочком добралась до одной из ванных комнат. Там на полке у раковины нашлись две ароматические свечи в стеклянных баночках. Она поводила рукой рядом, пока пальцы не нащупали коробок спичек, и зажгла одну. Яркое золотое пламя вспыхнуло в руке, и в зеркале на нее поверх еще одной горящей спички уставилось ее отражение. Темнота самую чуточку отступила, но девочка вдруг почувствовала, как в затылок ей дышит что-то ледяное… что-то, чему это пламя совсем не понравилось.

Ребята вынесли в коридор каждый по горящей свече. Дыхание туманом повисало в ледяном воздухе. Одежда Олив, еще влажная от озерной воды, начала застывать. Девочка поднесла свечу к каждой картине в коридоре по очереди. Все они стали черными, будто кто-то замазал холсты темной краской.

Очень осторожно спускаясь вниз по лестнице, высоко подняв свечку с запахом корицы, Олив все равно ощущала, как темнота смыкается вокруг них. Слышала, как та дышит. Темнота поднимала пряди ее волос и тянула за штанины. Олив передернуло. Что-то было в этой темноте – что-то, что имело человеческие очертания, но не было человеком уже больше сотни лет.

Она добралась до последней ступеньки. Мортон шел следом. Сзади что-то коснулось шеи, словно по коже пробежали длинные холодные пальцы.

– Мортон, это ты? – выдохнула она.

– Что я? – шепнул мальчишка в ответ.

Незнакомый голос прошелестел во тьме:

– Олив…

– Олив? – позвал вдруг совсем другой голос.

Темнота отступила еще немного. Воздух потеплел на несколько градусов. Девочка огляделась. Свет ее свечи отблесками отразился в трех парах ярко-зеленых глаз.

– Горацио! Леопольд! Харви! – Олив даже испугалась, что в обморок упадет от облегчения. Те кольцом оградили ее и настороженно уставились в темноту, словно три горгульи из семейства кошачьих.

– А что с собакой? – прошептала она.

Горацио кивнул головой в сторону двери в подвал. Там обиженно заскулили и заскреблись.

– Эх, старина Балтус, – произнес кот насмешливо.

– Старик Мак… в смысле, Олдос МакМартин, – выдавила Олив, – Олдос МакМартин здесь. Он выбрался из портрета.