– Так точно, – кивнул Леопольд. – Мы знаем.

– Он хочет от тебя избавиться, Олив, – добавил Горацио.

– В смысле…

– Убить. Да. Или заманить в картину. – Кот поднял голову и посмотрел ей в лицо. – И чем скорее, тем лучше для него. Он хочет вернуть себе дом. Они с Аннабелль были последними из МакМартинов, и они не отдадут свое родовое гнездо без боя.

Пламя свечи Олив дрогнуло.

– И что он со мной сделает? – спросила она все так же шепотом.

– Полагаю, – продолжил Горацио, – проще всего было бы засунуть тебя в картину и оставить там навсегда, как твоего друга.

Мортон шумно втянул ртом воздух.

– Или он может решиться на что-нибудь более быстрое и сильнодействующее. Как в случае с Альбертом, – добавил Леопольд.

– Кх-х-х-хк, – с готовностью подсказал Харви, проведя когтем по горлу.

– Он попытается завладеть твоим разумом, Олив, – сказал Горацио. – Он наблюдал за тобой. Он тебя знает. Он использует против тебя все твои желания и страхи. Надавит через то, что тебе дороже всего.

Олив с трудом сглотнула и посмотрела вокруг: на темные комнаты, полные родительских книг, бумаг и обуви, на трех котов, которые выжидающе глядели на нее, на бледный силуэт Мортона, дрожащий в тусклом свете, и почувствовала, как все это ускользает у нее из рук. Она так хотела считать это все своим. Даже начала верить, что она тут на своем месте, что это теперь дом ее семьи, что они останутся тут навсегда. Но нет. Это не ее дом. И ее опять прогонят.

– И я это заслужила, – прошептала Олив. – И вообще, это все моя вина. Я нашла кулон. Выпустила Аннабелль. Из-за меня все в опасности.

– Не думайте так, о миледи! – Харви благородно махнул лапой. – Беда случилась бы равно с вами или без вас.

– В кои-то веки он прав, – добавил Горацио. – Они тебя использовали. Сначала ты была им нужна. А теперь… только мешаешь. – Его взгляд перескочил на бледную фигурку у нее за спиной. – Как когда-то Мортон. Как сын МакМартина. Как и его соседи.

– Как и мы, – тихо добавил Леопольд.

Осознание накрыло Олив, будто ледяная волна. Конечно. Олдос МакМартин накажет котов за предательство. И для Мортона он что-нибудь приготовил… это точно. А завтра утром, когда родители вернутся домой… Девочка яростно затрясла головой, прогоняя страшные видения.

И тут в груди у нее что-то ожило и вспыхнуло, будто фитиль свечи, которого коснулась спичка. В одно мгновение Олив вдруг перестала бояться. И рассердилась.

Расправив плечи и сделав глубокий вдох (выдохнув в морозный воздух длинную струю тумана), она обвела взглядом стены, на которых в хрупком свете свечей плясали тени. Посмотрела в мерцающие зеленые огоньки кошачьих глаз. Если она его остановит – когда она его остановит – Олдос МакМартин больше не будет иметь над ними власти. Никогда.

– Я не дам МакМартинам от нас избавиться, – произнесла она медленно. – Я сама от них избавлюсь.

Харви издал радостный возглас и исполнил на ступеньке лестницы победный танец. Леопольд по-военному кивнул, да так четко, словно командовал парадом, а Горацио вообще потерся головой о ноги девочки и начал было урчать, но тут же себя одернул.

– Так что нам делать? – спросила Олив.

Горацио, Леопольд и Харви переглянулись, а потом подняли на нее глаза – яркие, будто крошечные огни. Рыжий кот медленно начал:

– Чтобы избавиться от теней, ты должна найти свет.

– Мортон мне поможет искать. Правда, Мортон?

Но ответа не было. Мортон пропал.

21

Олив перерыла кухню в поисках спичек, карманных фонарей и висячих электрических ламп. Руки тряслись от страха, отчего слушались еще хуже, чем обычно.

– По-моему, вы обидели Мортона, когда говорили, что может сделать Олдос МакМартин. – Распекая котов, она опрокинула старый кофейник, который едва не свалился Харви на голову. – «Засунуть в картину и оставить навсегда»… Очень деликатно с вашей стороны. Теперь кто его знает, где он… если, конечно, старик МакМартин его еще не поймал. – Олив представила, что Мортон снова оказался совсем один в какой-нибудь незнакомой картине, и закусила губу.

– Мы его найдем, мисс, – решительно заявил Леопольд. – Но нужно действовать осмотрительно. Солдат не бросается в битву безоружным.

Фыркнув, девочка снова сосредоточила внимание на кухонных полках. Было темно и холодно, пальцы потихоньку немели. Сырая одежда кое-где покрылась инеем. Коты, которые видели в темноте и, кажется, совсем не мерзли, держались вплотную у ее ног, пристально вглядываясь во тьму.

Тени, холод и страх за Мортона изнуряли. Руки и ноги налились свинцом; пальцев ног, казалось, вовсе не было. Веки казались такими ужасно тяжелыми… Единственным желанием было лечь на пол и уснуть. Спать было бы тепло и уютно. И никаких опасностей…

В ногу воткнулось что-то острое.

Олив опустила взгляд. Снизу на нее мрачно смотрел Горацио.

– Не закрывай глаз, – предупредил он строго. – И не стой на месте.

Девочка сунула в карман второй запасной фонарик, большую лампу с ручкой повесила на локоть и еще один карманный фонарик зажала в свободной руке.

– Не знаю, на сколько хватит этих батареек, – сказала Олив, включая первый фонарь.

– Придется действовать быстро, – согласился кот. – Чем дольше он находится тут, в доме, тем сильнее становится.

– Мы обыщем все помещения, начиная с первого этажа, – распоряжался Леопольд, явно чувствуя себя в своей стихии. – Не тратьте заряд зря. Сначала убедитесь, что четко видите его, и только потом атакуйте лучом.

Харви, Горацио и Олив одновременно кивнули.

– Вперед шагом марш! – скомандовал Леопольд.

И они выдвинулись вдоль по коридору при свете карманного фонарика.

Тени, которые скользили прочь при их приближении, не были обычными тенями, какие встречаются в любом доме. Они казались похожими на силуэты – на темных стенах копошились искаженные, раздутые очертания человеческих тел.

– Мортон! – позвала Олив. Никто не ответил. Тени котов и девочки осторожно пробрались по коридору, оставляя в морозном воздухе призрачные облачка пара.

Добравшись до библиотеки, Олив пробежала лучом фонарика по книжным полкам. Тусклый свет отражался в тисненых золотом корешках и затейливых изгибах люстры, мягко прорезая темноту. Девочке пришла на ум ассоциация с фильмами про исследователей, которые осматривают затонувшие корабли. Ледяной холод и кромешная тьма легко позволяли представить, что дом находится глубоко-глубоко под водой в каком-нибудь океане.

– Старик здесь, – шепнул Горацио.

Что-то двинулось мимо них во мраке. Олив почувствовала, как оно коснулось ее голой руки. Прикосновение было мокрое, холодное и мертвое – будто ее задел угорь, или лист водорослей, или простыня, которую оставили висеть на улице под ледяным дождем. Олив попыталась посветить туда фонарем, но было поздно – темная фигура выскользнула за дверь библиотеки.