– И вам здравия.
Но понял тогда – не отдаст начальник Зуйкова. Потому что свой, православный, а православный убить не может…
Да еще как убьет!
И убил.
Но потом даже был рад, что не дал делу хода. Получалось, чужими руками отомстил бы, а Челубеев хотел непременно сделать это сам.
Сам!
Срока в зоне большие, торопиться некуда. Такой случай может представиться, и представится, обязательно представится…
Как всякий руководитель советской закалки, Марат Марксэнович обладал изрядной толикой коварства, но если бы один Зуйков ему противостоял. Это он, Челубеев, был здесь один, и ввиду разницы сил и возможностей был вынужден перейти к тактике партизанских действий. Так, с наступлением морозов он начал осуществлять секретную операцию под кодовым названием «Большой взрыв». Когда неугодники стали вывозить трактором мороженое дерьмо и складировать его на берегу речки Неверки, многие недоумевали и даже с вопросами обращались: зачем, мол, это делается, с какой целью? На подобное любопытство подчиненных у хорошего начальника есть ответ: «Так надо». Скажешь построже, и вопросов больше нет. А дело заключалось в том, что Неверка течет по К-ской области, встречая на пути только заброшенные деревни – от «Ветерка» к бывшей «Пионерке». Речка ленивая, за зиму лед намерзает толстый и в ледоход забивает плотину прямо под стенами монастыря, да так, что почти каждый год саперы лед рвут. План был прост до гениальности – когда лед на реке встанет, сгарнуть на него бульдозером тонны дерьма и ждать весны, ледохода, когда оно, родимое, отдрейфует и остановится у когда-то родных, а сейчас ненавистных стен. И – получи, фашист, гранату! Нет, не граната это будет, а мина, самая настоящая мина! План операции «Большой взрыв» пришел Челубееву в голову, когда монахи крестили Светку, когда вернулась она домой, как дура, мокрая, нечесаная.
– Ну что, крестили тебя? – Челубеев делал вид, что спокоен, а сам места себе не находил.
– Я сама крестилась, – овечкой кроткой прикинулась. Сама, как же… Окрутили и крестили! Расчетливо, не торопясь, окрутили… Челубеев сразу это почувствовал. Задумчивая сделалась, молчаливая. Стоит вечером у окна и смотрит, стоит и смотрит…
Подсмотрел даже один раз из-за спины: может, видит там что, может, из стоящего напротив общежития личного состава показывают неподходящее? Было же три года назад, показали ребята из охраны кое-что спьяну, Светка пожаловалась, и Челубеев так их потом наказал, что теперь прячутся, увидев у окна Хозяйку. Подсмотрел – нет никого в окнах напротив, а она все стоит и стоит. Предложишь, бывало:
– Свет, давай порубаем?
Молчит – не слышит.
– Свет!
– Что? – Повернет голову, и по глазам понятно, что не только не слышит его, но даже и не видит! Разве это семейная жизнь?
Пытался отвлечь.
– Может, Светик, видик посмотрим? Комедия новая американская «Жареные мертвецы». Ребята смотрели – оборжались.
– Что?
«Любим мы со Светкой пожрать и поржать», – говорил раньше Челубеев. Говорил… Словно не родная теплая Светка рядом, а чужая холодная женщина, марсианка какая-нибудь, Аэлита непонятная… И никакой физической близости, какая тут физическая близость? Однажды ночью решил пойти на штурм и неожиданно легко штурмовал, но лучше бы этого не делал, потому что показалось, что она не только чужая, не только холодная, но и мертвая… Мертвая! Страшно такое про свою живую жену говорить, но как иначе скажешь, если лежала, как бревно неподвижное. Еще один такой штурм, и охота к этому делу вообще пропадет, ходи потом по врачам, глотай таблетки, какие Спицын втайне от своей Спицы глотает. Тайная мужская истина: «Пить бросишь – начнешь, курить бросишь – начнешь, а это дело бросать никак нельзя, его потом домкратом не поднимешь». Но вот ведь как: бросить нельзя и продолжить невозможно…
Самое неприятное, что подобное в их семейной жизни однажды уже случалось, и, хотя в результате семья сохранилась и двадцать лет потом прожили, по большому счету ничего хорошего это не принесло. Тогда все началось с кинофильма «Странная женщина». Сходила Светка в кино, пришла домой и стала так же вот, у окна. Стала и стоит. И вот так же спросишь что-нибудь, а она в ответ:
– Что?
Челубеев даже тайком тогда на тот фильм сходил, чтобы понять, что же такое жена там увидела, но ничего не понял, а только выспался. Нечего там было смотреть, а на Светку как подействовало.
– Что?
Но это только цветочки, ягодки были впереди. На день милиции в «Пионерке» давали концерт – артисты из областной филармонии приехали, они каждый год приезжали. В основном одни и те же, но случались и новенькие. А так – концерт как концерт, и про партию стихи, и про милицию, и песню душевную споют, а под конец что-нибудь веселенькое. А в заключение – банкет. И тоже – банкет как банкет: кто больше выпьет и на своих ногах уйдет. А разве начальник может меньше подчиненных пить? Нет. А утром в пять часов вставать, ехать в К-ск с отчетом. Короче, не остался Челубеев на банкет и даже до конца концерта не досидел, ушел домой, пару часов с отчетом поработал, завел будильник и лег спать. И проспал бы спокойно до пяти, если бы не телефонный звонок.
Ничего не понял со сна…
Голос женский, глухой, как будто через платок говорит:
– Ваша жена находится в парке «За пограничником». Она там не одна. – И отбой.
Посидел на кровати минут пять и все понял. Ведущий на концерте был – стихи о советской милиции читал. Внешне – вылитый Лановой, а фамилия то ли Цесаркин, то ли Цесарский… Так смотрела на него Светка, что неприятно делалось, отчасти еще и потому с концерта ушел. Но, конечно, даже представить себе не мог, что до такого может дойти, – не ушел бы. А сидя в трусах и майке на кровати, очень хорошо представил.
Даже слишком хорошо…
Быстро оделся, зашел на службу, взял в оружейке табельное оружие и обойму с патронами и двинулся пешком в сторону парка. Ночь стояла лунная, и, чтобы не засветиться, вошел в парк с тыла, перебрел вброд небольшой ручей, скрытно выдвинулся на огневую позицию, залег, снял пистолет с предохранителя – затвор передернул еще перед входом в парк, чтобы звуком не спугнуть…
То место называлось «За пограничником», потому что большой гипсовый пограничник с собакой прикрывал собой и как бы охранял тех, кто уединился на уютной скамейке – известное всем место. Получалось, они – видели, а их – нет. Но это если с центрального входа зайти.
А если с тыла…
Сидели, как два голубка, головка к головке, при желании можно было одним патроном обоих поразить. Впрочем, экономить патроны Челубеев не собирался. Два – им, один – себе, как говорится, в порядке живой очереди…
Почему не выстрелил? Этот вопрос Челубеев задавал себе потом не раз, и ответ выходил один – «Пионерка». Да, многое было сделано, но сколько еще предстояло сделать! Новая следовая полоса, спортгородок, радиоузел – всего не перечислишь. Челубеев был уверен – «Пионерка» Светке жизнь спасла.