– Теперь наоборот… Пепи наверх… – приказал фотограф.
Я заняла позицию, оставленную Мелани.
– Мелани… сейчас ты вставляешь его Пепи… – приказал муж.
– Нужно ли мне взять её за грудь?.. – спросил Альберт.
– Разумеется… ты ещё спрашиваешь? – подбодрил его фотограф.
Альберт положил мне ладони на груди. Мы улыбнулись друг другу, и он принялся поигрывать ими.
Это господина Капуцци совершенно не беспокоило.
Теперь его жена ввела мне шип.
Мы с Альбертом понимающе переглянулись друг с другом, потом он начал наносить толчки, а я покачивалась вверх-вниз, так что Мелани пришлось отодвинуть руку. Однако она не дала нам долго предаваться этому, а сразу же завистливо закричала:
– Теперь ты ничего не говоришь… почему? Сейчас тебе это не мешает? Они могут делать всё, что им вздумается…
– Спокойно, дети… – попросил нас Капуцци и принялся снова отсчитывать: – Один, два, три, четыре.
Мы вели себя смирно. Мелани снова держалась за балун Альберта, и всё в целом выглядело так, будто она оказывает нам содействие.
– Готово, – сообщил Капуцци.
Теперь мы снова взялись за старое, то есть пустились сношаться. Однако Мелани это разозлило:
– Альберт… – закричала она на него, – прекрати немедленно…
– Прекрати немедленно… – проворчал Капуцци, обращаясь ко мне. И когда это не произвело должного эффекта, сдёрнул меня вниз с насиженного места.
– Я это запрещаю, – сказал он, – вы можете заняться этим позднее… если желаете.
Он принялся компоновать новую, как он выразился, скульптурную группу.
Альберт остался лежать на скамье. Мелани опустилась перед ним на колени и взяла в рот его хвост.
– Только самую малость… – предупредил её Капуцци, – только обозначить…
Я расположилась у Альберта над головой и поднесла к его губам свою чашу наслаждений. Альберт тут же исполнил языком на моём клиторе настоящую трель, которая недвусмысленно дала мне понять, что он большой мастак в этом деле, и заставила заёрзать туда-сюда от блаженства. Но, едва отыграв короткую увертюру, он успокоился и далее только «обозначал».
Мелани составляла мне конкуренцию. По её щекам и по конвульсивному подрагиванию Альбертова стержня я видела, что она тайком ласкает языком маленькую порцию сладкого кочана, разрешённую ей мужем. Она сосредоточенно сопела и, щуря глаза, с опаской поглядывала в сторону мужа. Когда он спрятался под чёрным сукном, она мгновенно воспользовалась удобным случаем, чтобы заглотить шишку до самого основания.
Сразу после этого снова прозвучало: «Один… два…» и так далее, а затем:
– Снято!
Альберт попрощался со мной языковой трелью.
– Поменялись местами! – приказал Капуцци.
Теперь я перешла к хвосту Альберта и взяла его в рот, что называется, по самую рукоятку. Я намеренно доставила ему такую приятность, чтобы он понял, что искусством фехтования языком я владею нисколько не хуже него.
Мелани на полусогнутых ногах присела над его ртом, и по движениям Альберта я могла видеть, что он не просто «обозначает». Мелани с трудом удавалось сохранять внешнее спокойствие и не двигаться. Тем не менее, от моего внимания не ускользнуло, как сотрясались её бока, как дико она вращала глазами и как всё плотнее и плотнее опускалась на Альберта.
– Мелани, – крикнул её муж, – ты могла бы поиграть своими титьками… сделай так, будто ты собираешься поцеловать соски.
Она приподняла груди, наклонила голову и не преминула воспользоваться удобным случаем, чтобы ещё немного поёрзать туда-сюда. При этом манёвре её клитор, должно быть, выскользнул у Альберта изо рта, поскольку вдруг отчётливо раздался чмокающий звук.
Последний не ускользнул от слуха Капуцци. Он тут же подскочил к нам и раздражённо спросил:
– Альберт, мне это кажется или ты лижешь на самом деле?..
– Да нет же… – пробулькал Альберт из-под своей ноши.
– Я тебе этого не советую… – повторил Капуцци и, наклонившись, постарался разглядеть, как ведёт себя Альберт.
– Но он ничего особенного не делает, – неприветливо отреагировала Мелани.
Капуцци посмотрел ей в лицо:
– Да ты же вся трясёшься от возбуждения… – с угрозой проговорил он.
– Естественно, – согласилась она, – я всегда возбуждаюсь при этом… я же не деревянная. Побеспокойся лучше, чтобы мы поскорее закончили.
Но когда Капуцци возвращался к аппарату и прятался под чёрное покрывало, Мелани совершила несколько быстрых ёрзаний, пошушукавшись при этом со мной, и Альберт принялся отбивать языком дробь по её влагалищному барабану.
Капуцци, однако, закончил приготовления гораздо быстрее, чем она ожидала. «Один, два», – прозвучало от аппарата, и его «Снято!» отпугнуло нас друг от друга.
– Что теперь? – поинтересовалась Мелани, стоя возле скамьи с колыхающимися грудями. Она тяжело и учащённо дышала.
– Ложись ты на скамью… – сказал ей муж.
Она с готовностью исполнила указание.
– Так, – произнёс он. – Сейчас Пеперль должна сесть тебе на рот, а Альберт пусть уляжется на тебя.
– Нет, – запротестовала она, – я не желаю лизать её мохнатку.
– Тебе это совершенно незачем делать… – возразил он, – ты ведь только должна обозначить это.
– Ах, как бы там ни было… но я не хочу иметь её возле своего рта… – ответила она.
– Ну, тогда пусть Пепи ляжет на скамью… – предложил он, – а ты садись на ее рот.
Однако Мелани не хотела упустить шанс получить в себя хобот Альберта.
– Знаешь, что? – сказала она. – Пеперль могла бы поиграть моей грудью, это выглядит гораздо невиннее.
Он согласился.
Я опустилась рядом с ней на колени, взяла её грудь в обе руки и приложилась губами к малине. Я сделала то, что умела, и даже помогла ей получить маленькое удовольствие. Возбуждённая моим поцелуем, она начала подёргивать задницей вверх, и таким образом несколько раз вогнала глубоко в себя станину Альберта.
Одним прыжком Капуцци оказался возле неё и закатил ей звонкую оплеуху:
– Ты никак не можешь обойтись без сношения? Стерва ты эдакая… – заорал он на неё.
– Да я ничего ведь такого не делаю… – заверещала она.
– Ну, конечно, рассказывай, – в ярости проговорил он, – ты всегда этим занимаешься.
– Ты грубиян, ты… – жалобно всхлипнула она, – Пепи сосёт мне грудь, и поэтому я не могла так не подпрыгнуть.
– Прекрати сейчас же сосать, – приказал он мне, и, повернувшись к своей жене, продолжил ругать её дальше: – Это всё пустые отговорки… ты всегда пытаешься воспользоваться случаем, чтобы попудриться с Альбертом… уж я-то знаю…