Глядя на этого моряка, трудно было поверить, что он способен страдать аллергией в любой форме. Телосложением он напоминал средних размеров авианосец, а на плечах запросто разместились бы все местные официанты вместе с близкой и дальней родней. Трое его приятелей казались рядом с ним карликами и, даже сидя, он был одного роста с официантом. Настоящий Кинг-Конг.
Откуда-то подоспевший четвертый официант предложил нам меню. Я сказал по-испански:
— Мы сначала промочим горло, а еду закажем попозже.
Исполин-янки навострил уши. Повернувшись к нам, он спросил, едва не всхлипывая от отчаяния:
— Слушайте, мужики, по-английски, случайно, никто из вас не разговаривает?
— Немножко разговариваем, — ухмыльнулся я. — Объясниться, по крайней мере, сумеем.
— Ха, — просиял гигант. — Да вы же англичанин! Простите — ладно? Помогли бы нам, может, разобраться с этими придурками…
Я встал, подошел к их столу и поздоровался с официантом по-испански. Бедняга едва не расплакался от счастья; выглядел он так, будто обрел давно потерянного брата. Я втолковал ему, чего хочет Кинг-Конг. Официант лихорадочно заводил карандашом по блокноту, тряся головой и приговаривая:
— Си! Си, сеньор…
— Слава Богу! — облегченно выпалил янки. — Спасибо, дружище. Век не забуду.
— Может, и нас выручите? — жалобно спросил тощий, как соломинка для коктейля, молокосос с копной ярко-рыжих волос и в пенсне.
— С удовольствием. — Я повернулся к Патрику. — Займись пока остальными столами — надо помочь своим ближним. Извините, девочки, мы быстро…
В течение последующих пятнадцати минут мы обзавелись двумя дюжинами дружбанов по гроб жизни и навеки сцементировали англо-ирландско-американские отношения.
— Спасибо, парни, — сказал Кинг-Конг, привставая из-за стола и протягивая мне ладонь размером с приличную дубовую дверь. — Меня зовут Барни Колмер. А это мои кореши — Дейв, Льюис и Джил…
— Сокращенно от Джилберта, — подсказал похожий на клистирную трубку рыжий. — Счастлив с вами познакомиться. Даже не знаю, как вас благодарить.
— Мы бы с удовольствием пригласили вас, — поддержал Барни. — Но, может, у вас своя компания…
Я кинул взгляд на Патрика с девицами. Они бы истерли меня в порошок, вздумай я отказаться.
— Отчего же, спасибо, мы не против.
Я жестом подозвал официанта и попросил, чтобы он придвинул наш стол к столу американцев. Бедняга был так счастлив, что выпутался из столь безнадежной передряги, что, похоже, готов был гору своротить, попроси я его о такой услуге.
— До чего же здесь здорово! — воскликнул Барни, стуча по столу здоровенной лапищей. — Вы даже не представляете, как мы предвкушали эту высадку в Пальме. Ребята уже заждались. Мы, едрит его… извините за выражение, мисс. Словом, мы бороздили эти чертовы океаны добрых два месяца, обогнув всю Африку. "Испытание на прочность", так это называют наши начальники. Сухопутные крысы. С десятого апреля моя нога не ступала на берег — и это в такую-то жарищу!
— Значит, сегодня вы зададите тут перцу? — с улыбкой подначил я.
Барни озорно, почти по-мальчишески улыбнулся.
— Ты попал в самую точку, Расс. За последнюю неделю на корабле нам всю плешь проели, поучая, что мы должны вести себя прилично, не напиваться, не буянить и не приставать к испанкам. Впрочем, я свято убежден — они и сами не верят, что мы последуем этим идиотским наущениям. Зато военной полиции они сюда нагнали чертову уйму. На каждого нашего брата — по легавому, заржал он. — Слушай, Расс, как тут насчет выпивки? Нам нужно наверстать упущенное за целых два месяца.
Мы заказали выпивку. Прошлись по кругу, потом — по следующему. Дружелюбные американцы платили сами, не позволяя нам с Патриком лезть за бумажником.
— Мы битком набиты деньгами, — хвастал Барни. — Мне года не хватит, чтобы столько пропить. Расс, будь другом, закажи ещё пару бутылок этого, блин, винца… забыл, как оно называется.
Принесли горячее! Шеф-повар превзошел сам себя. Представьте только: посередине стола на огромном блюде монументально возвышался колоссальных размеров омар, от которого густо валил пар. Вокруг белело море отборного риса, артистически разукрашенного устрицами, креветками и помидорами. Настоящее произведение искусства.
— Ха, вы только посмотрите на него! — воскликнул Джилберт, плотоядно облизываясь. — Братва, я должен это увековечить!
Он выхватил фотоаппарат, взгромоздился на стул и принялся исступленно щелкать затвором.
Когда Барни подали дымящийся бифштекс с кровью, его глаза засверкали.
— Расс, — прогромыхал он, — я навек перед тобой в долгу. Ради тебя, дружище, я готов на все. Только свистни. Ну — понеслась!
Это был не ужин, а настоящая вакханалия. Лукуллов пир. Гимн обжорству. Барни верховодил. Стоило любому из наших стаканов хоть наполовину опустеть, следовал возмущенный вопль:
— Лу, сукин ты сын! Лайла умирает от жажды, а ты, мерзавец, прохлаждаешься. Аманда, киска, двинь этому козлу по ноге, чтобы не зевал!
К одиннадцати часам весь "Эль-Ленгуадо" шумел, как растревоженный улей. Двадцать два американских моряка стояли на ушах. Наевшись до отвала, они буквально разбухли от поглощенного вина, шутили, балагурили, громко хохотали, словом — веселились на всю катушку. Физиономия Барни сперва порозовела, потом ракраснелась, а теперь уже просто полыхала, налившись пунцом.
— Просто не помню, приходилось ли мне когда-либо пробовать такой замечательный бифштекс, — блаженно вздохнул Барни, поглаживая раздувшееся, как бурдюк с вином, пузо. — Должно быть, этого бычка доставили прямиком из Техаса. Или — ещё откуда. Пасся, небось, себе на тучных лугах Кентукки, а потом угодил сюда. Нет, Расс, вовек не забуду.
Трапеза подходила к концу. Большинство тарелок опустело и моряки, опорожнив последние бутылки, закуривали "Кэмел" и "Лаки страйк".
— Чем займетесь теперь, Барни? — полюбопытствовал Патрик.
Барни ухмыльнулся.
— Ребята рванут в город. А я… я отправлюсь на поиски приличного гнезда разврата. Кстати, Пат, где тут обитают подходящие шлюшки?
Патрик пожал плечами.
— В обычных местах — в барах, дискотеках или просто слоняются по улицам. Кстати, мы сейчас как раз собираемся в дискотеку. "Облегающий сапожок" называется. Там девицы шустренькие — на любой вкус. Хотите пойти с нами?
— Спасибо, Пат, но вы, должно быть, и так уже по горло сыты нашей разбитной компанией…
Аманда обиженно фыркнула:
— Ну и пожалуйста, Барни, раз я тебе не нравлюсь, не ходи с нами!
Великан захихикал, как нашкодивший ребенок.
— Ха, вы только её послушайте. О'кей, ребята, мы идем с вами. Давайте только расплатимся. Расс, изобрази-ка свой трюк ещё разок.