— Не навсегда, моя греза, — покачал головой Мераб. — Лишь на время.
— О да, до того мига, когда в твою безумную голову придет охота это все рассмотреть, а для сего оживить.
— Именно так, моя прекрасная, именно так. А сегодня, думаю, нас ждет еще один удивительный день… Но почему я не вижу Алима?
— Потому, мой прекрасный, что и он обрел свой дом, как обрел его ты. Но, уверена, Алим готов поддержать тебя в любых, самых безумных предприятиях. Надо лишь послать ему мысленный зов.
Хаят тоже смотрела в окно. Девушка видела, как быстро затягивают черные грозовые тучи высокое небо над городом, чувствовала, как крепчает ветер, уже не колышущий, а пытающийся порвать в клочья занавески на распахнутых окнах. Вот ее щек коснулся холод… Вот в воздухе появился запах влаги…
«О Аллах, нас ждет дождь! — подумала Хаят. Резкий порыв ветра, подтвердив ее опасение, вызвал к жизни страх. Быть может, в первый раз за долгие годы. — О нет, это будет не просто дождь… Это будет ливень! Смогут ли уберечься жители города?»
Отвечая на этот безмолвный вопрос, Мераб сказал:
— Не беспокойся, моя греза. Никакому дождю, даже ливню, не под силу разрушить город моей мечты. Давай же просто насладимся тем, сколь чудесна будет эта гроза… И дождемся мига ее окончания. Быть может, тогда и Алим вернется, пусть и к вечеру.
— Я уже здесь, мой юный халиф, — сказал, входя, Алим. — Однако будет настоящий ураган. Боюсь, Мераб, что тебе придется отойти от окна, иначе ты промокнешь до нитки, несмотря на то, что над твоей головой прочная каменная крыша.
Дождь превзошел самые смелые предположения Алима. То был первый настоящий ливень в Медном городе за долгие сотни лет. Должно быть, даже природа радовалась его возрождению. На свой, разумеется, лад: гремел гром, сверкали молнии, потоки воды накрыли город, смывая напоминание о сотнях лет забвения.
Наконец буря утихла, унеслась, торжествуя, в те пределы, где еще царил песок. Должно быть, решила, что стоит побуйствовать на свободе… Ведь, быть может, через миг барханы могут обернуться парками, а иссушенные вади наполнятся водой и по ним заскользят изящные лодочки.
— А теперь, друзья мои, когда солнце вновь показало нам свой прекрасный лик, я хочу продолжить удивительную нашу прогулку.
— Ты не боишься, что на полпути нас вновь застигнет дождь? — заботливо спросила Хаят.
— Любимая, дождя не будет. Да и ночь наступит тогда, когда этого захочу я, — быть может, несколько самодовольно, но честно ответил Мераб.
«Недурно сказано, мальчик, — подумал Алим. — Как же быстро ты учишься! Осталось лишь молить Аллаха, чтобы ты остался открытым человеком, чтобы то величие, которое ты ощущаешь все сильнее, не испортило тебя, превратив в деспота».
«Я позабочусь об этом, мудрый маг, — услышал Алим голос Хаят. — Ведь я все-таки Душа Медного города, а не только влюбленная женщина».
«Да будет так…», — не мог не согласиться Алим.
* * *
— Куда же мы направимся сегодня? Какую страну желаешь ты построить в своих владениях, халиф Мераб?
— Аллах великий… Ну какой я халиф! Я самый обыкновенный человек. Разве что судьба подарила мне чуть больше способностей, чем какому-либо другому юноше.
— Пусть будет так, юный творец. Однако на мой вопрос ты не ответил.
— Думаю, мудрый маг, что сегодня нам следует устремить свой взор на восход и украсить наш город пагодами. Ибо формы их столь же прекрасны, сколь и непохожи на все известное нам доселе. Я видел их в книге великих путешественников почти забытого прошлого. И вот теперь вспомнилась мне история Шведагона — памятника усердию человеческому. И пусть хотели строители пагоды воздать дань богу, но возвеличили себя и свое великолепное умение.
Чем выше становилась пагода Шведагон — а в конце концов она достигла высоты более чем трех сотен локтей над платформой и стала высочайшей пагодой в мире, — тем больше золота шло на ее покрытие. Сотни талантов драгоценного металла каждый год возлагались на сооружение во славу Будды.
Мераб показал рукой на восход.
— И вот теперь там, как в далеком Рангуне, возвысится пагода Шведагон и весь огромный парк пагод. От сего дня и навсегда то краснеющая на закате, то ослепительно желтая днем пагода воспарит над нашим прекрасным городом, видимая отовсюду.
Повинуясь словам Мераба, восстали из небытия и раскинулись на фарсахи монастыри, жилье для паломников, парки и сады, маленькие пагоды и непременный священный пруд.
Алим в который уж раз поразился всесилию юного своего друга. Он сделал шаг, потом другой и пошел вперед. И чем ближе он подходил к тому, что раньше было пустошью, тем шире распахивалось пространство, украшенное усилиями рук человеческих так, как под силу украсить лишь Богу.
…Вот у вымощенной камнем дороги, за невысокой изгородью, ярко-зеленый прямоугольник воды. Посредине на сваях небольшая белая пагодка. Поверхность пруда настолько гладкая и спокойная, что кажется, будто он не наполнен водой, а накрыт зеленым стеклом. В одном месте к воде ведут каменные ступени. Там стоит мальчишка в клетчатой юбке-лоунджи и перед ним корзина, полная шаров из кукурузных хлопьев.
Стоит кинуть в воду кукурузный шар, пруд мгновенно преображается: вода вскипает, и обнаруживается, что пруд совсем не так спокоен, каким казался на первый взгляд. Он буквально переполнен рыбой. Пядей двух длиной, похожие на маленьких сомиков темно-зеленые, покрытые слизью усатые рыбы переплетаются на поверхности пруда сплошной массой так, что не видно воды. Дерутся за кусок кукурузы, обкусывают шар, кажется, еще несколько секунд — и от него ничего не останется. Но в этот момент большая черная масса расталкивает рыб, из воды высовывается клюв, раскрывается — и обкусанный шар исчезает. И тут же пруд успокаивается. Но вот еще несколько шаров летит в воду, и вокруг каждого вновь вскипает вода, и почти наверняка там появится, распугивая рыб, черный клюв.
— Но что же это за черный клюв? — Любопытство охватило даже невозмутимую всегда Хаят.
— Смотри, красавица!
Мераб взял шар из кукурузы и положил его у самого края пруда. Вскоре у кромки воды показался и обладатель черного клюва — большая старая черепаха, более трех локтей в длину.
— Такие пруды, где можно сделать доброе дело, покормив бессловесных созданий, есть у каждой большой пагоды.
Мераб, продолжая говорить, уже шел вперед, туда, где раскинулась площадь. Там стояли сотни повозок, которые оставили любопытствующие (а в какой стране их нет) и желающие вознести молитву, ибо дальше путь к сказочным строениям можно было проделать только пешком. Расцвечена была площадь и множеством лавочек: здесь торговали цветами — непременным атрибутом каждого молящегося. Нашлось место и для тех, кто желал бы накормить любого, ибо нет ничего лучше, чем слегка перекусить перед путешествием.
Юный творец вместе с друзьями слился с процессией, что поднималась к пагоде. Мераб сейчас молчал, дабы не мешать Хаят и Алиму удивляться тому, сколь прекрасно его новое творение.