Быстрым бесшумным шагом Рахман вошел в шатер. Он надеялся найти девушку спящей в его постели и не был разочарован. Когда он тихонько отодвинул сетчатую завесу, света единственного фонаря оказалось достаточно, чтобы он смог разглядеть ее лицо. Дыхание девушки было глубоким и ровным; она спокойно спала.

Мерцающий свет вспыхивал на ее гладких плечах и отражался в темных волосах. Страсть пронзила Рахмана, словно острый нож, — он слишком долго тосковал по ее телу.

Но он задернул занавеску и закрыл глаза.

Что, если Эриния все же солгала ему? Если бы только он мог знать наверняка!

Мысли его путались, не зная, на чем остановиться. То ему хотелось ударить Эринию, то зацеловать ее до бесчувствия. Была ли она предательницей или заложницей, соблазнительницей или невинной? Он не найдет покоя, пока не услышит правду из ее собственных уст.

Стараясь не шуметь, Рахман сбросил грязную одежду и смыл песок со своего тела, прежде чем облачиться в чистое платье. Снова он стоял возле ее постели, и сердце бешено колотилось у него в груди. Никогда прежде он не позволял своим желаниям возобладать над строгой приверженностью долгу. Но на этот раз в своем шатре мужчина Рахман сражался с беем Рахманом, подданным кесаря и властелином в изгнании. Для него больше не имело значения, была ли Эриния честна или лгала. Его волновало только одно: если он сомкнет объятия, отдастся ли она ему? Или вновь отстранится, даже не скрывая своего отвращения?

Рахман осторожно опустился на ложе и почувствовал, как Эриния пошевелилась.

— Не бойся, это всего лишь я.

Он ощутил, что она прикоснулась ладонью к его руке и сразу же села в постели. Рахман был ошеломлен, когда девушка, тесно прижавшись к нему, положила голову ему на плечо. Страсть переполняла его, и требовалось совсем немного, чтобы она вспыхнула всепоглощающим пламенем, которое он не сумел бы контролировать.

Эриния поцеловала его в плечо:

— Я боялась, что ты не вернешься.

— Я же сказал, что вернусь. Я всегда буду выполнять обещания, данные тебе, пусть даже ценой своей жизни.

Эриния прижалась губами к его щеке, положив ладонь ему на грудь, и Рахман задрожал от желания.

— Ты понимаешь, что делаешь со мной? — спросил он охрипшим от страсти голосом.

— Я знаю, что ты для меня опасен. Я знаю, что ты тверд, словно камень, и если я отдамся тебе, ты можешь растерзать мое сердце. — Эриния встала на колени и крепко прижалась к нему всем телом. — И даже зная все это, я готова пойти на риск, — прошептала она. — Я просто ничего не могу с собой поделать.

Рахман почти потерял контроль. Он намеревался сохранить голову ясной и расспросить Эринию об ее прошлом, но был не в состоянии побороть желание, которое буквально сжигало его изнутри. Он посмотрел на ее манящие губы и прекратил сопротивление. Для него уже не имело значения, была ли она той, которой назвалась, или обманывала его с самого начала.

Он знал только, что она предложила ему себя, и он был намерен обладать ею.

Огромная радость из-за того, что Рахман вернулся, переполняла Эринию. Ощущение счастья, которого она никогда до сих пор не испытывала, заставило ее потерять голову. Она не задумывалась о том, правильно ли ведет себя, достойна ли называться теперь приличной девушкой… Ей хотелось прикасаться к своему любимому, прижиматься к нему всем телом, чувствовать его рядом, чтобы убедиться, что он действительно здесь.

— Я скучала о тебе, — стыдливо призналась она.

Дыхание его со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, когда он уложил ее на спину и крепко обнял, возвышаясь над ней.

— Я тоже очень скучал, — сознался он. — Ты наверняка понимаешь, как нужна мне.

Она быстро коснулась губами его губ и заглянула в его прекрасные глаза.

— Я понимаю.

Рахман покрывал страстными поцелуями ее лицо, а его опытные ладони искусно ласкали ее тело, заставляя стонать от наслаждения. Обхватив руками ее стройные бедра, он притянул девушку к себе.

— Я хочу тебя больше, чем желал когда-либо что бы то ни было в своей жизни.

— Я знаю, — прошептала она, целуя его в губы. — Я чувствую то же самое.

Он задохнулся от удовольствия, когда она слегка прихватила зубами его губу. Рахман был уверен, что она никогда прежде не была с мужчиной, и все же ей удавалось благодаря природному женскому чутью доводить его до безумия. Он завладел ее губами, и Эриния изогнулась навстречу ему, страстно отвечая на поцелуй. В голове его мелькнула было мысль о ее притворстве, но тут же пропала, вытесненная ощущением ее трепещущих губ, прильнувших к его губам.

Он уже не владел своими руками; они по своей воле странствовали по ее телу, крепче прижимая ее к нему. Когда Рахман отстранился, чтобы перевести дух, ее ладони скользнули вверх по его рукам, сжимая крепкие мускулы.

Эринии казалось, что она умрет, если он немедленно не сделает что-то, чтобы облегчить нарастающее внутри нее жаркое томление. Она задвигала бедрами, чтобы теснее прильнуть к нему, и задохнулась, когда он, потянув вверх подол ее платья, нежно погладил ее, побуждая приподнять бедра с постели. Даже понимая, что ведет себя непристойно, Эриния не могла заставить себя остановиться. Она изнывала от желания, охватившего ее.

— Прошу тебя! — взмолилась она.

Его не пришлось просить дважды. Рахман и сам уже не мог выносить эту муку. Он осторожно приблизился и остановился.

— Ты уверена? — хрипло спросил он.

Эриния приподняла бедра, принимая его в свое пылающее лоно.

— Я уверена, — удалось ей произнести. Но она полностью потеряла дар речи, когда он медленно двинулся дальше, вонзаясь в ее тело, и задохнулась, изгибаясь, когда он проник глубже.

— Милая зеленоглазка, ты похитила мое сердце, — пробормотал Рахман, слегка скользнув назад и снова стремительно двинувшись вперед. Он коснулся губами ее уха. — Я понял, что ты создана только для меня, в тот самый момент, как впервые увидел.

Эриния обхватила ладонями его лицо и прильнула к его губам. Двигаясь внутри нее, Рахман испытывал наслаждение, которого не мог даже вообразить. Его животворное семя уже выплеснулось в нее, а он все еще хотел большего. Удивленный тем, что плоть его по-прежнему тверда, он снова овладел Эринией, потом еще раз и еще, пока они оба не повалились в полном изнеможении.

Он провел пальцами по ее щеке.

— С этой ночи ты моя на всю жизнь.

— Думаю, мы оба это знаем.

Эриния тесно прижалась к нему. Тело ее все еще трепетало от его ласк. У нее было такое чувство, будто каждая частичка ее тела принадлежит ему.

И на какое-то время забыла Эриния о своей пещере, открывшей ей столько тайн. Забыла и о горном духе, которому сама дала имя… Но забыла не навсегда…

Свиток двадцатый