Фредрика открыла сумку и достала листок бумаги, который ей вручили в СЭПО накануне выезда.
— Родилась и выросла в Кальмаре, в двадцать с небольшим переехала в Стокгольм. Вышла замуж за отца Карима, который вскоре исчез из поля зрения. Работала на фабрике «Эрикссон» в Кисте до две тысячи пятого года, потом вторично вышла замуж. Сейчас живет в Эстермальме. Домохозяйка.
— Любительница перемены мест?
— Похоже на то.
Домохозяйка. Фредрика никогда не понимала таких женщин. Она с детства усвоила, как важно сделать карьеру, и не представляла своей жизни без работы. Лишиться заработка, стать от кого-то зависимой — сама мысль об этом была Фредрике неприятна. Любить не означает владеть кем-то или находиться в чьей-то собственности. Подобное не придет в голову даже такому консерватору, как Спенсер.
Алекс скосил глаза на спутницу:
— Не смотри так мрачно. Мало ли что может толкнуть человека на столь странный поступок.
Фредрике понравилось, что он сказал «человека», а не «женщину». Это придало его аргументу убедительности. В следующую секунду мысли Фредрики унеслись в другом направлении.
— У Карима нет ни сестер, ни братьев, — заметила она.
— И даже сводных? — недоверчиво переспросил Алекс.
— Никаких.
— А бабушки и дедушки?
— Родители матери умерли. Об отцовских ничего не известно, они живут не в Швеции.
Алекс припарковался возле дома матери Карима, неподалеку от Королевских конюшен. Фредрика вышла из машины, с наслаждением вдыхая прохладный воздух, пронизанный тонкими ароматами осени. Именно в Эстермальме проходили их тайные свидания со Спенсером, не терпевшие дневного света. Фредрика тосковала по тому времени. Их невозможная любовь стала для нее параллельным миром, в котором Фредрика исчезала, когда реальная жизнь становилась особенно невыносимой. Это было подобно празднику в череде тоскливых будней. Они нарушили все нормы, преступили все человеческие законы: Спенсер не просто имел семью, он годился Фредрике в отцы по возрасту и был ее руководителем в университете. Что может быть возмутительнее и прекраснее такого романа!
Особенно незабываемой оказалась начальная стадия. Легкий флирт, такой невинный, и Фредрика никак не ожидала, что из него может что-нибудь получиться. Позже она поняла, что подсознательно уже тогда оценивала ситуацию правильно, и именно поэтому решилась сделать первый шаг. Хотя Спенсер утверждал, что первым инициативу проявил он. Какая разница? Главное, что они вместе вот уже пятнадцать лет и прижили двух ребятишек.
«И какое приключение ждет меня сегодня?» — спрашивала себя Фредрика.
Алекс вошел в подъезд первым. Они поднялись в лифте на пятый этаж и позвонили в дверь.
— Разве мы не будем ждать СЭПО? — удивилась Фредрика.
Она вспомнила, что именно об этом договаривалась с людьми, передававшими ей папку с материалами о матери Карима.
— Они подъедут.
Дверь открылась. Мать Карима, Марина Фагер, оказалась не такой, какой Фредрика ее себе представляла. Маленькая, хрупкая женщина, столь не похожая на широкоплечего гиганта-сына. Они созвонились с ней, перед тем как выехать, договорились о встрече, но не более. «Это не телефонный разговор», — отмахнулся от объяснений Алекс.
Однако, похоже, Марине Фагер все было известно.
— Я разговаривала с женой Карима, — сказала она, провожая гостей на кухню.
Выставив на стол кофейные чашки, женщина всплеснула руками:
— Не знаю, что и сказать, — в ее глазах появилось выражение отчаяния, — честное слово!
— Мы сядем, пожалуй. — Алекс опустился на стул.
Кухня оказалась уютной, совсем не в стиле современных интерьеров с глянцевых обложек. В таких приятно встречаться с друзьями, а не угощать кофе полицейских, расследующих захват самолета.
— Из СЭПО тоже звонили, — сообщила мать Карима. — Они даже не объяснили, что им нужно. Просто велели мне оставаться дома, на случай если захотят со мной поговорить.
Фредрика раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но тут раздался звонок в дверь.
Марина выскочила из-за стола и побежала в прихожую.
— Нам следовало бы явиться сюда всем вместе, — заметила Фредрика, оставшись с Алексом наедине. — Получилось, что мы не смогли организоваться.
— Я так не думаю, — возразил Алекс. — Теперь она, по крайней мере, понимает, что мы из разных учреждений и у нас разные задачи.
Значит, все дело в задачах.
Марина Фагер вернулась с двумя сотрудниками СЭПО. Одного из них Фредрика узнала: это был тот самый мужчина, с которым они встретились возле дома Карима. Второй была женщина, которую Фредрика никогда не видела раньше. Они поздоровались и тоже сели за стол.
— Как мог Карим оказаться в такой ситуации? — снова запричитала Марина Фагер. — Это непостижимо! Не знаю, что бы я делала, если бы кто-нибудь взял его в заложники.
— Мы вас понимаем, — отозвался следователь из СЭПО.
Он оставался спокоен. Фредрика заметила, как он осторожно перегнулся через стол и таким образом приблизился к матери Карима.
— А вы встречались с сыном в последнее время?
Марина Фагер кивнула:
— Конечно, общаемся постоянно. Мы ведь одна семья.
— И вы не заметили ничего необычного в его поведении? Он не нервничал, не казался взволнованным?
— Нет, ничего такого.
— И не замыкался в себе?
— Нет. — Марина Фагер наморщила лоб. — Но почему вас так интересует Карим? Он командир захваченного самолета, а не террорист.
В этот момент она встретила взгляд Алекса, сидевшего по противоположную сторону стола, и замолчала. А потом вдруг хлопнула себя ладонью по губам:
— Вы с ума сошли! Карим никогда…
Алекс успокаивающе поднял руку:
— Мы отрабатываем разные версии, но сейчас все выглядит так, будто Карим замешан в преступлении. Каким образом и почему — это мы и пытаемся здесь выяснить.
— Именно, — вступил в беседу следователь из СЭПО. — Наверняка ничего не известно, но есть основания полагать, что Карим в сговоре с террористами. И если это не так, мы должны узнать об этом как можно скорее.
Мать Карима опустила глаза.
— Разумеется, — прошептала она.
— Вам знакомо имя Захарии Келифи? — спросил Алекс.
— Да, конечно. — Голос Марины Фагер звучал печально. — Он общался с Каримом много лет назад, в две тысячи первом или две тысячи втором году, насколько я помню.
— Как они подружились?
— Я работала на фабрике «Эрикссон» в Кисте вместе с дядей Захарии. Он знал, что у меня есть сын одного возраста с его племянником, и, когда Захария приехал на лето в Швецию, познакомил его с Каримом. Вряд ли их можно назвать друзьями, они ведь не общались с тех пор.