Эден развернулась на каблуках и пошла в свой кабинет.
Фредрика по-прежнему сидела за столом, пытаясь привести в порядок мысли. Какую все-таки цель преследовал вчерашний лжеинформатор? Четыре звонка с ложными угрозами без каких-либо объяснений и требований. Зачем? Если это связано с захватом «боинга», то как?
Фредрика посмотрела в низко нависающее за окном осеннее небо, как будто старалась разглядеть между тучами самолет Сасси.
«Поговори с нами, — мысленно умоляла она Карима. — Укажи на то, чего мы не видим. Потому что иначе мы не сможем помочь тебе».
Пока Эден совещалась с американцами, ГД сбился с ног, разыскивая ее. Он хотел знать, как продвигается расследование.
Встреча с американцами разочаровала. Эден полагала, что для соперничества и дележа сфер влияния время сейчас совсем неподходящее. Кроме того, у них хватило наглости сослаться на ее давнишнюю лондонскую неудачу. Эден с самого начала не сомневалась, что эта история получит широкую огласку, поэтому была удивлена предложениями работы в шведской криминальной полиции и СЭПО, увидев в них знак того, что неприятности можно оставить в прошлом.
Она с радостью бы о них забыла. Это была самая дорогостоящая ошибка в жизни Эден, и воспоминания о ней до сих пор отзывались болью.
Поэтому вскоре Эден переключилась на Микаэля. Сейчас он оставил своих конфирмантов и поехал забирать детей из клуба. В последнее время он часто бывал сердит и много ругался. Похоже, ему порядком надоели отлучки жены.
Эден вспомнила, как удивилась ее мать, когда узнала, что она ждет ребенка.
— Ты станешь матерью? — переспросила она.
В ее голосе не слышалось радости, словно беременность Эден казалась ей недоразумением. Эден и сама понимала, что ее взгляд на материнство отличается от общепринятого. Девочки родились в Лондоне, а максимальный отпуск по уходу за ребенком составляет в Британии всего шестнадцать недель. Целый год близнецов растил Микаэль, отказавшись от услуг няни. Таким образом, вопрос о том, кто из родителей берет на себя львиную долю ответственности за детей, разрешился сам собой.
ГД взял трубку. Похоже, он не очень обрадовался, услышав голос Эден, хотя сам разыскивал ее вот уже несколько часов. Эден не понимала, за что он на нее разозлился. Итоги совещания с американцами расстроили его еще больше.
— То есть немцы обо всем этом знали? — возмутился шеф. — Ну, тогда это вообще черт знает что!
— Было бы преувеличением утверждать, что они обо всем знали, — успокоила начальника Эден. — А как бы мы, по-вашему, отреагировали на это непонятное письмо по мейлу?
ГД пробурчал что-то невнятное, и Эден перешла к следующему вопросу:
— Вам известно, что у Захарии Келифи есть сестра в Швеции?
— Нет. — В голосе Бустера слышалась растерянность. — А почему это так важно?
— Я только хотела сказать, что мы сильно ошибались на его счет. Мы все время говорили, что у Захарии никого нет в Швеции. А теперь оказалось, что у него здесь сестра и дядя, с которым мы уже успели познакомиться.
Эден только сейчас поняла, что сказала. К чему такая таинственность? Почему Захария ни разу не упомянул про эту сестру? О ней ничего не сказано в его бумагах из иммиграционной службы, он ни разу не говорил о ней на допросах. До сих пор Эден думала, что все его сестры остались в Алжире. Что он скрывает?
— Вероятно, он просто не хотел втягивать ее во все это, — предположил ГД. — Ничего удивительного.
Но Эден не устроило такое объяснение.
— Здесь нечто большее, — возразила она. — Они, похоже, совсем не общаются. Если ее голос и есть в записях прослушивания его телефонных разговоров, то определить мы его не можем.
— Разумеется, в материалах прослушивания всегда остаются неидентифицированные голоса, — согласился шеф.
— А дядя, выходит, не счел нужным замалчивать ее существование, — заметила Эден скорее для себя самой, чем для Бустера. — Он говорил о ней как о естественной части жизни своего племянника.
— Полагаю, на сегодня об этом довольно, — оборвал ее ГД.
— Есть еще кое-что. — Эден нервно постучала пальцами по столешнице.
— Что еще?
— Неприятные новости.
Когда Эден рассказала шефу о результатах последней криминалистической экспертизы, тот пришел в ярость:
— Вы сами понимаете, что сейчас сказали?
— Думаю, что да. И не забывайте, я по-прежнему делаю все возможное, чтобы до конца разобраться с Захарией Келифи.
Когда через несколько минут они завершили разговор, у Эден было стойкое чувство, что она на правильном пути и что не кто иной, как Келифи, всячески мешает им добраться до конечной цели.
Когда Иоаким был маленький, он думал, что по облакам можно ходить. Сидя в самолете, он мечтал, прижимая нос к иллюминатору, выйти из салона и прогуляться, погружая ноги в мягкую белую массу, издалека напоминающую лежащий на горах снег.
— Ничего не получится, — смеялась мама, когда он рассказал ей о своих фантазиях. — Облака не более чем воздух. Ты провалишься.
Эти ее слова так напугали Иоакима, что надолго отучили смотреть в окно во время полета. Лишь став взрослым, он снова полюбил наблюдать за облаками в иллюминатор.
Самолет находился в воздухе уже несколько часов. Вечно ноющая подруга Иоакима осталась дома, отчего он чувствовал немалое облегчение. Он твердо решил по возвращении порвать с ней. Сейчас, как никогда, очевидно, насколько они разные. Он настроен идти вперед, а она — топтаться на месте.
На душе было неспокойно. Время полета — девять часов пятнадцать минут, а он до сих пор не вздремнул. А сейчас командир корабля объявил, что возможно опоздание из-за плохой погоды. Кресло, в котором сидел Иоаким, было жестким, как скамья в парке, а от соседа несло потом. От нечего делать Иоаким принялся переключать каналы телевизора, встроенного в спинку находящегося перед ним сиденья, однако ничего интересного не обнаружил.
Тогда Иоаким поднял с пола рюкзак и достал фотоаппарат. Большинство хранившихся в его памяти снимков давно стоило удалить. Вот кадры праздника по случаю крещения племянницы. Иоаким снова полез в рюкзак. Неужели он забыл взять «Джаз-путеводитель по Нью-Йорку», который ему подарили родители?
Нащупав книгу, он положил ее на колени. Теперь не хватало только музыки. Сосед Иоакима скосил глаза, явно недовольный возней.
«Что ж, ты воняешь, а я роюсь в сумке, — мысленно увещевал его Иоаким. — Купи себе дезодорант, тогда я успокоюсь».
Через несколько минут Иоаким понял, что забыл свой MP3-плеер дома. Вероятно, тот так и остался лежать на кухонном столе. Зато Иоаким записал несколько музыкальных файлов в свой новый мобильник.