На секунду показалось: я точно знаю, что нас ждет впереди. Мы можем продолжать и дальше поддерживать отношения, все больше сближаться, и, отметив годовщину трезвого образа жизни, я уже все ночи буду проводить на Лиспенард-стрит. Сохраню свой номер в «Нортвестерн», оборудую в нем нечто вроде офиса, ну, хотя бы на какое-то время, потому как гостиница — не слишком подходящее место для приема клиентов. А если так, на кой черт мне сдался такой офис?
Итак, мы будем жить вместе, и где-то через год или даже меньше я надену ей на палец кольцо.
А вдруг она захочет детей? У меня уже было два сына. Рано или поздно Джен придется с ними познакомить, и я решил, что они непременно поладят. Но она на два года моложе меня, и не пьет вот уже целых два года, и достаточно молода, чтобы родить своих детей. Хоть и биологические часы ведут свой безжалостный отсчет. Интересно, как Джен посмотрит на все это? Еще интереснее — как я сам к этому отнесусь?
«Не торопи события, — напомнил себе я. — Вечер выдался такой чудесный, ты идешь домой с красивой женщиной. Неужели этого мало?»
— Хоть убей, не понимаю, как это произошло, — поделился я с Джимом. — Мы были образцовой парочкой, хоть на свадебный торт выставляй, а потом перешли через Кэнел-стрит, и все вдруг превратилось в дерьмо.
Воскресным вечером мы с Джимом сидели в китайском ресторанчике. Горячий кисло-сладкий суп, лапша с кунжутным маслом, говядина с апельсинами и блюдо из цыплят, названное в честь какого-то китайского генерала — все это уже стало ритуалом, подобно субботним обедам и ужинам с Джен.
— Мы подошли к ее двери, — рассказывал я, — она принялась шарить в сумочке, и тогда я достал свой ключ и отпер дверь.
— Значит, у тебя есть ключи от ее квартиры.
— Вот уже несколько месяцев. Для удобства. Она живет в старом здании фабрики, переделанном под мастерские для художников. И там нет домофона, хотя все время идут разговоры, что не мешало бы его поставить. И потому мне приходилась звонить ей из автомата, когда я уже на подходе к дому, и она шла к окну и ждала, чтобы бросить мне ключи. И я подбирал связку ключей с тротуара и входил. И вскоре нам эта процедура изрядно надоела.
— Да, можно понять. Значит, ты отпер дверь, и тут она ощетинилась.
— Именно.
— А что сказала?
— Да ничего.
— А ты?
— А что я должен был сказать? «Эй, зачем тогда давала мне ключи, если я не могу ими пользоваться?»
— Ну и ты выждал, чтобы она успокоилась, но этого не произошло, верно?
— Мы поднялись наверх. Она сварила кофе, что, если честно, было лишним. Ну а потом включила радио. Еще по дороге домой мы купили «Санди таймс», и мы разделили газету и сели читать.
— Прямо парочка старичков дома, — хмыкнул Джим. — Цыплята на ужин были хороши.
— Они всегда хороши.
— Знаю, но почему-то это всегда превосходит мои ожидания. Тихое семейное счастье. Если только вы не передрались из-за раздела «Искусство и досуг».
Я покачал головой:
— Но мне не хотелось быть там. И она не хотела, чтобы я приходил. И ни один из нас не испытывал желания что-то сказать или чем-то заняться. Так и проторчали вместе до утра без всякого толка.
— А ведь всего за несколько минут до этого ты придумывал имена вашим ребятишкам.
— Ну, не совсем. Но близко к тому. По крайней мере было тихо.
— И где-то на заднем фоне Дюк Эллингтон, да?
— Среди прочих. Радиостанция, передающая джаз. И если не считать того, что происходило в головах у нас обоих, все было прекрасно.
— Но ведь ты не мог знать, что происходит в ее голове, не твоей.
— Ну, улавливал фибры.
— Ах, фибры… И кто же играл на этих струнах души? Лайонел Хэмптон или Милт Джексон?
— Точно не знаю, о чем она там думала, — я вздохнул, — но кое-какое представление имею. И тогда я подумал: ладно, сейчас главное — выжать максимум хорошего из ситуации, и вообще ничего страшного не происходит, все утрясется само собой. Я дочитал спортивный раздел и пошел в душ. Решил, что стану нравиться ей немного больше, если от меня будет приятно пахнуть.
— И ты всегда так поступаешь субботним вечером?
— Довольно часто. Просто, знаешь ли, подумал, это поможет утрясти недоразумение.
— Потому как иногда в таких случаях помогает секс.
— Иногда помогает.
— А если даже и нет, — заметил он, — ты чувствуешь, что готов хорошо потрахаться. Хотя догадываюсь, что физическое проявление вашей взаимной симпатии успеха не возымело.
— Я пошел в постель, а она сказала, что посидит еще немного. Потом пошла на кухню мыть кофейные чашки. Обычно оставляет их в раковине до утра.
— Вот и детектив в тебе заговорил.
— А потом пошла в ванную и проторчала там ужасно долго, уже после того, как вода перестала шуметь. А я все лежал, ждал ее, а потом подумал, что неплохо бы притвориться спящим.
— Это чтобы у вас не было секса?
— Ну а потом она входит, тихо, как мышка, и спрашивает, сплю я или нет. Еле слышным шепотком, чтобы не разбудить, если я действительно сплю. И я почувствовал: она надеется, что я уже заснул, а значит, не хочет никакого секса.
— Одним словом, крутая парочка на свадебном торте, — заметил он.
— Ну и тогда я подвинулся, — продолжил я, — чтобы дать ей место. Она улеглась рядом, и мы занялись любовью, медленно и нежно… А потом она испытала оргазм, уж не знаю, настоящий или притворный, но так или иначе, я был ей благодарен. И после этого очень долго не мог уснуть.
В воскресенье утром Джен заявила, что завтракать ей не хочется, а я сказал, что, пожалуй, пропущу утреннее собрание, лучше займусь своими делами. Работой. Она сварила кофе, и мы пили его, и дочитали те разделы газеты, которые не успели вчера. А потом поцеловались на прощание, и я ушел.
Весь путь до гостиницы я прошел пешком. Шел и решал, может, все-таки пойти на собрание или поехать на метро, но все продолжал шагать по улицам. Один раз зашел в кафе выпить кофе, потом купил себе ролл с сосиской. И когда добрался до гостиницы, так устал, что завалился спать. Проспал где-то около часа, проснулся как раз, чтобы посмотреть, как «Джаэнтс» проигрывают «Пейкерам». На бейсбольном поле в Грин-Бей лежал снег, и это страшно меня удивило. В Нью-Йорке до сих пор можно разгуливать в ветровке или пиджаке, за исключением тех дней, когда поднимается резкий холодный ветер.
Телефон не звонил. Мне самому надо было сделать несколько звонков, но я решил досмотреть матч до печального финала, а затем придвинул кресло к окну и наблюдал, как темнеет небо. Только потом, наконец, снял телефонную трубку и позвонил Джиму договориться, где мы будем есть лапшу в кунжутном масле в следующий раз.