— У тебя скоро год, — услышал я в трубке.
— Серьезно?
— Обычно это самое трудное время, незадолго и сразу после круглой даты.
— Да, мне говорили.
— Не то чтобы и другие моменты просто сахар, но круглые даты обычно обостряют ощущения. Это водораздел. И ты начинаешь смотреть на все немного иначе, понимаешь?
— Понимаю.
— Но, наверное, другого выбора у тебя просто нет.
Я знал Джен еще до того, как увидел ее на собрании анонимных алкоголиков. В городе произошла серия жестоких убийств: парень расправлялся с женщинами с помощью ледоруба, и через несколько лет после того, как я ушел из полиции, они все же схватили этого типа. Маньяк не признавался только в одном убийстве — позже выяснилось, что он никак не мог его совершить, поскольку находился в то время в тюрьме. Что касается департамента полиции, то для них дело было ясное, как апельсин, и материалы его со спокойной душой можно было передавать в суд. Они не желали тратить время на раскрытие еще одного убийства, и тогда один знакомый коп направил ко мне отца жертвы. И тот меня нанял.
Расследование, помимо прочих мест, как-то привело меня в мастерскую Джен на Лиспенард-стрит. Мы сразу понравились друг другу. Настолько, что выпили и улеглись в постель.
И все у нас было хорошо, просто прекрасно. Получается, я обзавелся не только подружкой, но и верным товарищем собутыльником. Так было ровно до тех пор, пока Джен не начала посещать собрания анонимных алкоголиков. А это означало, что она уже не может быть моим дружком-собутыльником. А люди, с которыми Джен встречалась в подвальных помещениях церкви, решили, что и подружкой человека с таким пристрастием к спиртному ей быть не пристало. И тогда я пожелал ей удачи и отвалил туда, где можно было напиться.
Время шло, Джен становилась трезвенницей и не желала сворачивать с этого пути. Я же продолжал жить привычной жизнью. А потом мне стало настолько хреново, что я тоже начал посещать собрания. Я то завязывал, то срывался и снова принимался пить. И тут Джим стал проявлять ко мне интерес, беседовать со мной при встречах, ну или по крайней мере пытаться. И это много значило, потому как остальные от меня отвернулись. «Я Мэтт. Я, пожалуй, промолчу». Вот так.
За несколько месяцев я лишь изредка звонил Джен — когда так напивался, что это казалось мне прекрасной идеей. Она всегда отвечала вежливо, но ей было чем заняться вместо того, чтобы беседовать с пьяным в дым типом. В следующий раз я позвонил ей, когда пытался отказаться от выпивки. Мне просто надо было хоть с кем-то поговорить, и я не придумал ничего лучшего, чем выбрать для этого Джен.
Ну и мы начали снова поддерживать отношения. А однажды я заказал выпивку и почувствовал, что мне совсем не хочется пить. Так и оставил стакан нетронутым на стойке бара. С тех пор я не пил, и мы с Джен стали парой. Более или менее.
Джим сказал, что сегодня пропустит встречу в Сент-Клэр. Сегодня на канале Пи-би-эс показывали что-то интересное, Беверли хотела посмотреть, и он обещал составить ей компанию. Может, я готов присоединиться? Я не хотел и вместо этого отправился на встречу анонимных алкоголиков. Дождался перерыва и ушел домой.
Никто мне не звонил. И я улегся спать.
Было это в воскресенье. А через полторы недели, в четверг, мне удалось очистить от подозрений последнего человека из списка Джека. Нельзя сказать, что я так уж надрывался, или что меня посещали какие-то там блестящие дедуктивные озарения, нет. Я звонил по телефону, съездил несколько раз на метро куда надо, и этого оказалось достаточно. Но, покончив с этим делом, я так и не узнал, кто убил Джека Эллери. Зато знал наверняка, что эти пятеро людей из списка тут ни при чем, а на большее я не подписывался.
Понедельник я провел за возобновлением отношений с копами, которых знал много лет. С одним парнем проработал довольно долго в Бруклине, а в нескольких кварталах от меня в Мидтаун-Норт проживал Джо Дуркин — мы с ним общались в ту пору, когда я впервые попробовал стать трезвенником. С тех пор ему удалось заработать пару лишних и вполне легальных долларов, время от времени передавая мне одно или два дела.
Но ни у него, ни у парня из Бруклина для меня ничего не оказалось, однако они сделали несколько телефонных звонков и договорились с другими копами, чтобы те занялись моей проблемой. Одному парню из участка в центре было знакомо имя Кросби Харт. Тот не был ни разбойником, ни хулиганом — типичный паренек с Уолл-стрит, но пристрастие к кокаину привело к тому, что он растратил деньги своих нанимателей. И тут все сходилось, потому как рядом с его именем в списке Джека значилось: «Нагрел его на сделке с кокаином».
— Тощий такой паренек в костюме, с тощим галстуком, все время барабанит по столу костлявыми пальцами и мотает головой. Не может усидеть на месте. А все кокаин — чудодейственное средство. Его взяли, дело, казалось бы, стопроцентное, но тут вдруг фирма передумала и отказалась от выдвинутых против него обвинений. Забрала иск — реституция, исправление, он никогда так больше не будет, и тра-та-та, и ля-ля-ля. И все прекрасно, потому как, если убрать со сцены коку, получается вполне респектабельный парень, ведущий респектабельный образ жизни. Разве не лучше жить с женой в Доббз Ферри, чем плыть вверх по реке в Оссининг. [25]
— Так называлось место, где он жил? Доббз Ферри?
— Ну, да, вроде бы. Он ездил на работу в город и обратно. Каждое утро садился на поезд на станции «Уэстчестер». Ну и, разумеется, нанюхавшись кокаина под завязку, не всегда возвращался вечером домой. Доббз Ферри, Хастингз, Тукаху — одно из этих местечек. И еще у Кросби было второе имя, сам можешь посмотреть в телефонном справочнике.
— Так, а первое имя?
— Он использовал только инициал. Г. Кросби Харт, и все называли его просто Кросби. И что означает это «Г.» — не имею представления. Когда-то знал, потому как оно должно было значиться в протоколе задержания. Ты регистрируешь парня и непременно записываешь первое имя. Ну, если только он не Ф. Скотт Фицджеральд.
— Или Э. Говард Хант.
— Говард! — воскликнул он. — Точно. Надо же, сукин сын, как это ты угадал, а? Говард Кросби Харт. Именно так его и звали.
Но оказалось, не так. На самом деле он был Гарольдом, а не Говардом, и узнал я это от Шейлы Харт, которая еще не успела внести изменения в телефонную справочную книгу по округу Нижний Уэстчестер. Он больше там не проживал, и номер телефона в теперешнем его жилище в справочниках не значился. Я знал, чувствовал, что он у нее есть, но Шейла не собиралась сообщать его мне.
— Можете застать его по месту работы, — сказала она.
— А где оно, это место?
Тут она что-то заподозрила и спросила, с какой целью я его разыскиваю. Мое имя ей ничего не говорило, и она любопытствовала, что за дела у меня с ее бывшим мужем.