— На самом деле в данный момент неприемные часы, но раз сейчас спокойно и вы проделали такой длинный путь, мы сделаем исключение.
Женщина пошла по коридору, Клинтон последовал прямо за ней.
— Где ее муж?
Они остановились у палаты 115.
— Очевидно, за границей. Мы надеемся, что он скоро вернется. Это пошло бы ей на пользу.
— Как она?
Медсестра взглянула на Пола и тихонько прикусила губу.
— Лучше спросите доктора. Но мне кажется, ситуация крайне тяжелая. У нас есть сложности с постановкой диагноза. Возможно, ее переведут в закрытую инфекционную клинику в Хедингё.
Женщина открыла дверь. Внутри имелось небольшое пространство с еще одной дверью. Шлюз. Здесь были раковина и вешалка для желтой защитной одежды из тонкой бумаги. Сунув руку в серебряный контейнер, медсестра достала маску с маленьким синим пластиковым фильтром и тонкие латексные перчатки. Она протянула Полу перчатки, и пока он надевал их, открыла вторую дверь и кивнула на окна.
— Можно сидеть только на стуле вон там. Мы будем благодарны, если вы избежите прикосновений. Существует, как уже говорилось, риск заражения. Не снимайте маску. Когда закончите, ждите меня. Вам нельзя перемещаться по отделению, после того как вы побывали здесь. Я приду и помогу вам с дезинфекцией.
Пол кивнул и вошел в палату. Дверь за ним плавно закрылась. Он поправил маску и осмотрелся. Палата была просторной для одного пациента. У окна стояла единственная кровать, окруженная оборудованием. Под простыней просматривалось худенькое тело. Лицо скрывали дыхательный аппарат и два контейнера с кислородом. В палате пахло свежевыстиранным бельем. Ритмичный звук искусственных легких был слишком знаком. Клинтон посещал многих друзей и недругов в таком же состоянии. У кровати стояли кувшин с водой и стакан. Пол встал около изголовья и принялся рассматривать Ханну. В жизни она была красивее, чем на фото, даже несмотря на свое положение. Кто-то вымыл и причесал ее волосы, но у них пропал блеск. Кожа бледная. Щеки впали. Пол осторожно обошел кровать и встал сбоку. Из оголенной руки женщины торчала трубка от капельницы. Он наклонился к ее лицу. Странное зрелище. Казалось, она может проснуться в любую секунду. Ханна выглядела так, как будто просто дремлет. Клинтон долго стоял неподвижно и разглядывал женщину.
Как ему переправить ее в Осло? Как перевезти тяжелобольного гражданина Швеции? План «А» заключался в том, чтобы положиться на готовность шведских властей сотрудничать, но Пол чувствовал, что дело застрянет в печально известной шведской бюрократии. Не намного лучше русской. Офис уже раньше имел проблемы со шведами. Пол думал над тем, чтобы приехать позже вечером с Микаэлем и просто забрать Ханну. Посадить ее в инвалидную коляску и покинуть больницу. Таков был план «Б». Американец аккуратно провел покрытыми латексом кончиками пальцев по лицу Ханны, от лба, ниже по переносице, вокруг губ и по подбородку. Подержал руку у нее на шее. Потом наклонился ближе и через маску прошептал едва слышно:
— Эрик передает привет. Он скучает по тебе.
Может быть, ее веки дернулись. Может, Полу просто показалось.
* * *
Газа, Эрец
Пограничный пункт Эрец был рассчитан на двадцать пять тысяч человек в день, но поскольку всем теперь запретили пересекать границу, проходы и залы ожидания пустовали. Для членов телебригады каждый пройденный контроль был победой, очередным шагом к цели. Эрик же ощущал, как смелость убавляется с каждой секундой, приближавшей его к Газе.
Через час сорок они стояли по другую сторону поста и ждали машину, которая, как они надеялись, должна была появиться. Ждали все, кроме Эрика. Он надеялся, что ее конфискуют. В пределах видимости не было ни одного человека.
Двадцать минут спустя включилась сирена, и ворота с пронзительным скрипом открылись. Телевизионщики заликовали, увидев белый микроавтобус. Солдат, сидевший за рулем, вышел из автобуса и быстро кивнул им, прежде чем вернуться на пост. Люди сели обратно в автобус. Эрик положил сумку на колени и устремил взгляд в окно. Мотор уже был заведен, и при включении первой передачи последовал характерный треск. Автобус съехал вниз по узкой бетонной рампе и направился дальше по пустынной проселочной дороге. Слева тянулись вспаханные поля. Справа, насколько хватало взгляда, простирались засохшие глиняные пустоши. Гино посмотрел на Эрика в зеркало заднего вида.
— Доктор Сёдерквист. Скоро мы должны увидеть ваших друзей. Они встретят нас где-то здесь. Смотрите внимательно.
Эрик боролся с паникой. Женщина улыбнулась ему.
— Вы очень хорошо сделали.
Он непонимающе посмотрел на нее.
— Что сделал?
— Там. С водой.
Сёдерквист слабо улыбнулся.
— Спасибо.
Гино затормозил.
— Ну все. Вот ваша конечная станция.
Эрик обвел глазами серую дорогу. В ста метрах он увидел мужчину, одетого в черное. Когда автобус приблизился, Эрик заметил, что даже лицо мужчины закрыто. В правой руке он держал автомат. Гино усмехнулся:
— С такими друзьями враги вам не нужны.
Его бодрый голос звенел в тишине. Эрик взял сумку в руку и немного приподнялся, когда автобус начал тормозить.
— Доктор, паспорт не забудьте.
Эрик кивнул и отдал красный документ женщине. Она взяла его и заглянула ему в глаза.
— Все в порядке?
Эрик выдавил улыбку.
— Все в порядке. Удачи с интервью. Надеюсь, оно стоит всех сложностей.
Журналистка не стала улыбаться в ответ.
— Берегите себя. In bocca al lupo! [102]
Эрик решил не спрашивать, что это значит. Он открыл дверь и вышел наружу, в удушающую жару. Сильный ветер приносил с собой морской аромат. Эрик жалел, что не видит море. Как только он захлопнул дверь, то услышал треск передачи, и автобус понесся прочь по пыльной дороге, спустя пару минут пропав из виду. Эрик повернулся к одетому в черное мужчине и кивнул. Мужчина был ниже его ростом, но шире в плечах. Дуло автомата смотрело Эрику в грудь. Мужчина указал на сумку:
— Откройте!
Эрик опустился на колени и открыл сумку. Мужчина махнул оружием, чтобы он отошел. Эрик медленно отодвинулся назад. Мужчина копался в сумке, не снимая автомата. Потом он встал и жестом приказал Эрику положить руки за голову. Эрик повиновался, и мужчина резко похлопал его по спине, груди и бедрам. От него сильно пахло табаком и специями, определить которые Эрик не мог. Мужчина шагнул назад и кивнул на сумку. Эрик осторожно взял ее и встал, ожидая следующего приказа. Мужчина посмотрел по сторонам. Казалось, ждал чего-то. Ветер шевелил его черную одежду. Дорога пустовала. Он указал оружием на поле у дороги. Неужели Эрик умрет здесь? Посреди сухого глиняного поля в Газе? На самом деле он не чувствовал страха — только обреченность. Эрик пошел по треснувшей сухой земле, подальше от дороги. На коричневом колючем кусте висел полиэтиленовый пакет с поблекшей красной эмблемой и шелестел на ветру. Эрик подумывал бросить сумку и просто сесть на землю. Какое все это имеет значение? Лучше покончить с этим.