— Прокуратура требует крови, к тому же единственный твой свидетель погиб, не иначе как вчера.
— Какой свидетель? — Николай не понимал, о ком идет речь, но чувствовал, как над ним сгущаются тучи неприятностей.
— Обидел военную прокуратуру, — продолжал Куринов, — но ей дела нет до твоего вчерашнего и сегодняшнего героизма. Впрочем, я рекомендовал тебя старпомом. Пойдешь?
— Спасибо за доверие, — ответил Николай, не ожидая такого поворота событий. — Но меня же могут отдать под суд?
— Скажи спасибо начальнику штаба флота! Завтра объявлю в приказе строгий выговор за нетактичное поведение со старшим по званию из смежной структуры. Делай выводы, моряк!
— Товарищ командир, самого совесть замучила. Я же поступил так по причине горячности, стремился любым путем выполнить приказ и ввести в строй неисправную матчасть, — покраснев от стыда, искренне оправдывался Баранов.
— Мне понятен твой мотив, — остановил его командир. — А почему не спрашиваешь, где будешь служить?
— Ясное дело, на «Дерзком»!
— Да нет, не на «Дерзком», — лукаво улыбнулся Куринов, — а на большом противолодочном корабле «Патрокл». Вместе со мною. Завтра приказ командующего, три дня на сдачу дел, и вперед, к новым горизонтам. И еще, так получилось, что буквально сегодня Верховный главнокомандующий отменил свой приказ об отдании воинской чести кому ни попадя. Восстановлен справедливый порядок обмена приветствиями только среди военнослужащих, а «смежники», как известно, таковыми не являются. Считай, тебе повезло!
— Получилось, как в пословице — «кто старое помянет, тому глаз вон», — пошутил Николай.
— Погоди радоваться, меня просили передать тебе условия данного назначения. — Куринов глубоко затянулся сигаретой. — Ты не должен встречаться с женой подполковника из прокуратуры.
— Иван Сергеевич, вот чего не могу обещать, именно выполнения данной просьбы. Я люблю Марину и хочу, чтобы мы были счастливы! Ради такой цели готов расстаться с предлагаемой должностью, — спокойно ответил Николай.
— Принимаю и уважаю твою позицию! Даю сутки на раздумье, — с сожалением произнес Куринов.
Раздался легкий стук в дверь, за ним беззвучно вошел Чугунов, лицо его от сильного волнения покрылось красными пятнами. Сев на диван рядом с Барановым, старпом, казалось, не обращал на него никакого внимания, так сильно был занят своими мыслями.
— Что случилось, Федор Петрович? — напрягшись, тихо спросил капитан.
Баранов впервые услышал такое обращение командира. До сегодняшнего момента он знал Чугунова по званию и по должности, даже забыл думать о наличии у него имени.
От напряжения глаза старпома заморгали часто-часто. Совладав с нахлынувшими чувствами, он сказал:
— Иван Сергеевич, прости ты меня. — Губы его беззвучно зашевелились, глаза снова часто заморгали. — Сергеич, я отказываюсь от должности командира «Дерзкого». Отказываюсь по семейным обстоятельствам.
Командир и Баранов от неожиданности растерянно переглянулись.
— Жена у меня с полгода больна раком. Младшему Мишке всего два года. Мне их, троих деток-то, некому оставить. Сергеич, отказываюсь по семейным. Только что передали телеграмму, — дрожащей рукой протянул он смятый листок, — в клинике, последняя стадия. Стать командиром — цель всей моей жизни! Видно, не судьба! Помогай, Сергеич, списаться на берег, может, на твою, ставшую ненужной преподавательскую работу в военном университете.
— Понимаю тебя, Федор Петрович, — глядя на старпома с сожалением, произнес Куринов, — все сделаю, чтобы помочь.
Чугунов тяжело поднялся и, согнувшись в плечах, старчески шаркая ногами, вышел. В командирской каюте воцарилось тягостное молчание. Первым заговорил Баранов:
— Иван Сергеевич, я тоже засомневался в своем назначении. Не решался раньше посоветоваться. Пришло время. С месяц дружу с той самой женщиной, женой следователя-подполковника. Люблю ее так сильно, что оторваться боюсь.
— Николай, вы что сегодня, все сговорились? — возмутился командир. — Ладно Чугунов, жена при смерти, трое детей, мал-мала меньше. Ты же холостяк закоренелый, а туда же, в любовь. Да не любовь у тебя, а страсть! Как можно, не испытав друг друга в трудностях жизни, не изведав разлуки, называть чувство любовью? К тому же она замужем, и отпускать, как ты понимаешь, он жену не собирается. Потом, несерьезно как-то, по-мальчишески рассуждаешь! Тебе Родина доверяет свою защиту, а ты отказываешься ради женщины от военной карьеры. Как понимать?
— Если люблю, значит, сразу же и изменник? — насупился Николай.
— Считал тебя взрослее, — ушел от прямого ответа Куринов. — Ты хоть говорил с ней о женитьбе?
Николая простой вопрос поставил в тупик. Мысленно он много думал об этом, но не сообщал Марине о своем желании на ней жениться. Куринов заметил его нерешительность и предложил самый простой выход:
— Завтра сменишься вечером с дежурства, поговори со своей Мариной. Узнай мнение женщины. Не следует бросаться с обрыва с одной лишь надеждой в душе!
— Иван Сергеевич, разрешите прямо сейчас к ней? — не выдержал напряжения Баранов.
— Давай, моряк, одна нога здесь, другая там. Сход до утра! Время пошло.
Знаменитой задачей древней математики является отыскание квадрата, равновеликого данному кругу. Ее называют квадратурой круга, с приближенным вычислением числа «пи». Китайский математик в I веке до нашей эры Лю Син вывел значение «пи», равное 3,1547. Только спустя несколько веков ученые смогли доказать нерациональность числа «пи». То есть исключили из таблицы цифр за ненадобностью. Любовь исключить невозможно, но и объяснить ее с позиции рационализма нельзя. Любовь — это чувство, а рациональным может быть только разум. В любви разум, как правило, отсутствует. Вот таким вычислением, склонившись над кухонным столом с двумя остывшими чашками чая, занимались до самого рассвета в квартире на шестом этаже мужчина и женщина.
Мужчина пытался отстоять свое право на любовь и карьеру, женщина стремилась к гарантиям.
— Не понимаю, как может мешать мое новое назначение созданию нашей семьи? — устало говорил Николай.
— Милый, нельзя думать только о себе, — учила Марина, — у меня есть такое же право делать служебную карьеру. Буквально вчера получила гарантию своего дальнейшего служебного роста.
— Ну да, при соблюдении условий.
— Почему бы и нет, мы живем в обществе, а значит, от него зависим, — не уступала Марина. — Старшие начальники предложили карьерный рост с условием: не выходить какое-то время замуж и с теперешним мужем пока не разводиться. При невыполнении условий тихое увольнение. К тому же развод подразумевает дележ имущества. Так?
У Николая не было никакой собственности, кроме холостяцкого гардероба, умещающегося в спортивную сумку, потому он не понимал стремления женщины материализовать их отношения. Начинало доходить, Марина не хочет ему уступать, а именно желание компромиссов является первым признаком любви. Карьера, что та же квартира, обеспечивает материальную сторону жизни. А любовь совсем из другой области, духовной. Николай решился на последний шаг: