– Прекрати! – повысил голос Швец. – Не нравится мне твое настроение, Боря. С чего это вдруг у тебя, в недалеком прошлом командира инженерно-саперной роты, старшего лейтенанта, начали проявляться упаднические настроения?
– Да все в порядке, командир. Я что-то не по теме ляпнул, извини.
– Не надо больше не по теме.
– Есть, командир.
Швец присел и продолжил:
– В общем, вот так. Мэр города обеспечит эвакуацию населения в бомбоубежища. Начнем ее в четыре часа утра.
Потапенко проговорил:
– Лютый поймет, что нам известно о предстоящем штурме.
– А что ты предлагаешь? Эвакуировать людей во время обстрела? Тогда уже проще запереть дома. И потом, эвакуация не остановит Лютого и его подельников. Раз штурм назначен, значит, он состоится при любых обстоятельствах. Лютому потребуется скорректировать задачу гвардейцам и сотне. Для них она даже упростится. Не надо будет обходить дома, потенциальные жертвы сами соберутся в нескольких помещениях. Подорви выходы – и вали всех без разбора. Вот только мы не предоставим фашистам такой возможности. По общей задаче все. Уточнения, корректировки, вероятные передислокации отрядов, техники теперь уже в ходе штурма. Бойцы ополчения должны быть готовы к отражению нападения с четырех часов. Вопросы?
Вопросов не было. Командиры отрядов направились на свои позиции, в кабинете остались Потапенко и Волков.
Сигналом вызова сработал полевой телефон ТА-57.
Швец поднял трубку:
– Слушаю! Дед? А он-то чего ночью в городе делает?
– Желает с тобой говорить.
– Пропустите его.
Прошло не менее пяти минут, пока Дудка поднялся в кабинет.
– Доброго здоровья вам.
– И тебе того же, Дед. – Потапенко улыбнулся.
Швец спросил:
– Вы, Матвей Степанович, хотите один на один поговорить?
Старик махнул рукой:
– Пущай все слушают. Передал я твой ответ командиру артбатареи.
– И как он воспринял его?
– Нормально. Сказал, не исключено, что батарее придется открыть огонь. Напрямую подставлять себя и подчиненных он не может.
– Вот, значит, как? Ну что ж, придется ему считать потери.
– Ты погоди, Серега. Батарея если и будет стрелять, то не по городу, а по свалке, старому и брошенному заводу ЖБИ и северо-восточному лесному массиву за рекой Лисина.
– Слушай, Дед, надоела мне эта канитель. Пусть капитан Пономарев делает что хочет. У нас есть возможность уничтожить его батарею. Мы сделаем это. Давай заканчивать лясы точить.
– Так ведь если артиллеристы будут стрелять в пустоту, за что их убивать?
– Ладно, посмотрим, куда станет стрелять батарея, тогда и решим, что с ней делать. Это все?
– Нет. В штабе бригады скандал был.
Швец заинтересованно посмотрел на Дудку.
– Что за скандал?
– Новый комбриг собирал офицеров. Говорил о том, что столичные власти требуют захватить Зареченск. Спросил, есть ли такие, которые не подчинятся приказу? Все комбаты, кроме Петренко, бывшего подчиненного Городича, ответили, что штурм города, даже если в нем засели боевики, не дело армии. Для этого есть МВД, служба безопасности, их отряды и войска. Заблокировать город одно, а штурмовать – совсем другое.
– Городич, наверное, судом офицерам грозил?
– Как ни странно, нет. Выслушал подчиненных и закрыл совещание.
– А в чем же тогда скандал?
– Как в чем? Знающие люди рассказывали, как потом бесился Городич. Кричал, что всех под пулемет надо ставить. Лютый его успокоил. Сказал, мол, черт с ними, с его офицерами, главное, чтобы третий батальон действовал. А за нацгвардию и уж тем более за свою сотню он спокоен, как, кстати, и за группы поддержки.
– И откуда ты это узнал, Дед? – спросил начальник разведки.
– Вот ты, Андрюша, слушал, а не слышал, чего я говорил. А я сказал, знающие, информированные люди порассказали, что было на совещании и после него, когда к Городичу приезжал Лютый.
Волков спросил:
– А где сейчас Лютый, ты знаешь, Матвей Степанович?
– Сейчас в роще. У него свое совещание с фашистами. Ближе к утру обещал вернуться в штаб.
– Значит, и Городич намерен руководить карательной операцией из штаба?
– Да! Он теперь в батальон, которому идти в бой, не сунется. На хрена рисковать?
– Это все, Дед, что вы хотели сообщить? – поинтересовался Швец.
– Да. Теперь скажи, где я могу устроиться, и распорядись, чтобы мне автомат дали. Если что, в штабе я еще смогу обороняться.
Швец улыбнулся:
– Мы без вас справимся, Матвей Степанович. А вы идите домой… Хотя нет. Куда вы сейчас пойдете? В коридоре налево, за второй справа дверью комната. Спальники есть, окна заблокированы. Будьте там.
– А автомат?
– Если войска прорвутся к штабу и бой начнется в здании, я дам вам автомат.
– Смотри, Серега, обещался!
– Сказал, сделаю!
– Ладно, пошел я, не буду мешать. А насчет батареи ты не спеши, начальник, погляди сначала, прежде чем бить людей.
– Посмотрю.
– Эх, чайку бы сейчас. – Дудка взглянул на Швеца.
– В приемной электрический чайник, в шкафу пачка чая, там же кружки, сахар. Вода знаете где. Забирайте причиндалы и пейте чай хоть до утра.
– А вот на этом спасибочки. Хороший ты мужик, Серега, душевный!
– Идите, Дед, нам работать надо. И глядите, из штаба не выходить. Сидеть в комнате, ну если только по нужде в туалет, но на этаже, поняли?
– Как не понять? Конечно, понял.
Швец проводил Деда, присел рядом с командиром диверсионно-штурмового отряда и спросил:
– У тебя нет никаких сообщений от командиров групп?
Волков взглянул на Швеца.
– Сережа, ты нервничаешь. Я же говорил тебе, связь со штурмовыми группами предусмотрена только в крайних случаях, во время активных действий.
– Ну да, ты говорил об этом. – Он повернулся к начальнику разведки: – Что ты скажешь, Андрей, по информации Деда?
– А что я могу сказать? По моим данным, Иван Дмитриевич Пономарев служака еще тот. Ему на пенсию пора, а он все в капитанах ходит. Если бы не карательная операция, Пономарев уже был бы на гражданке. Здесь возникает вопрос: зачем ему лишние проблемы? За всю службу не замарал честь свою, а тут, перед самым увольнением, пачкать руки кровью? По-моему, это ему совершенно не надо, потом ведь не отмоешься. Но и не подчиниться приказу он не может. Иначе окажется не на пенсии, а на скамье подсудимых в военном трибунале. Так что думаю, он поступит так, как сказал Деду, когда через него передавал нам, чтобы мы не ударили по батарее. Он настоящий командир, старается избежать потерь. Стрельба орудий по пустым местам избавит капитана от неприятностей.