— Во-первых, они увидят отвертку и парочку завалявшихся шурупов на столе. Во-вторых, не досчитаются одного деда-мороза. Так что думай, Мизуки, думай. У тебя есть загородный дом?
— Нет, — покачала она головой. — Никогда не думала, что мне придется спасаться бегством из города. Хотя… есть одно место.
— Куда ехать? — нетерпеливо спросил Бондарев.
— Ко мне.
— Не понял? — вопросительно посмотрел он на нее.
— Все просто. — Мизуки улыбнулась с тем чувством превосходства, которое часто испытывают женщины по отношению к мужчинам. — Мы не станем никуда бежать. Наоборот. Соберемся все вместе под одной крышей. И пусть только попробуют сунуться!
Она погрозила кулаком. Получилось достаточно воинственно.
Идея была неожиданная, а потому стоящая, Бондарев оценил ее. Озадачивай и побеждай, как говаривали его инструкторы, а они знали толк в своем деле.
Бондарев с радостью отверг бы приглашение испробовать настоящий японский завтрак, если бы не боялся обидеть хозяйку дома. После ночного рейда Мизуки нравилась ему еще сильнее, чем прежде. Она проявила себя верным и надежным товарищем, была изобретательна и великодушна. А список ее многочисленных достоинств венчала природная красота, не перестававшая его восхищать.
— О, настоящий японский завтрак? — воскликнул он. — Это здорово!
Теперь он цедил зеленый китайский чай, а старый господин Такахито объяснял ему, что каждая трапеза должна быть священным ритуалом.
— Потому что, — переводила Мизуки, — завтрак, обед и ужин призваны заряжать человека энергией, достаточной для его трудового дня.
Бондарев кивал. Отец японки, седой старик с редкой бородой и невероятно прямой спиной, вряд ли мог отыскать более внимательного слушателя.
— Вы, европейцы, поступаете глупо, начиная утро чашечкой кофе с круассаном, — вещал он устами своей дочери. — Конечно, современная японская молодежь тоже привыкает перекусывать на ходу, но все же нация старается соблюдать раз и навсегда установленный порядок.
Бондарев помалкивал, кивая с умным лицом. Он уже съел несколько котлеток из недоваренного риса с маринованными овощами и рыбой, и немного жалел жителей Страны восходящего солнца, страдающих отсутствием вкуса, а потому вынужденных питаться всякой ерундой. Перед этим было сырое утиное яйцо, а после яйца подали пресный грибной суп, в котором, если верить мистеру Такахито, содержались не только клочки водорослей вперемешку с кунжутом, но также многочисленные питательные вещества и витамины.
— Все должно быть простым и натуральным, — переводила Мизуки, с удовольствием проглощавшая суп, рис и рыбу. — Еду лучше употреблять свежую…
— Сырую, — вставил Бондарев.
— …свежую, потому что в ней сохраняются полезные свойства. Все, что не нуждается в дополнительном приготовлении, лучше потреблять в естественном виде. У нас в стране почти не увидишь толстяков. Это и есть результат правильного питания.
— Я прямо чувствую, как поздоровел после завтрака, — сказал Бондарев, шутливо сгибая и разгибая руки.
— Вот видите, — наставительно произнес мистер Такахито, напрочь лишенный чувства юмора. — Рекомендую и впредь придерживаться нашей диеты.
Долгий завтрак, к облегчению Бондарева, наконец завершился, и он смог уединиться в гостиной в обществе Мизуки и Кйоко. Это не был военный совет в полном смысле слова, но они немного посовещались, потому что Бондареву больше не с кем было поделиться своими соображениями.
— До отправки судна два дня, — начал он.
Обычно болтливая Кйоко молча кивнула. Очевидно, она чувствовала себя неуютно в доме своей хозяйки, особенно после того, как перехватила пару красноречивых взглядов Бондарева, обращенных на Мизуки.
Он подождал, давая женщинам возможность возразить, что, мол, осталось не два дня, а три или даже четыре. Но они ничего не сказали, потому что он не ошибся в своих нехитрых подсчетах.
— Мы должны придумать какой-нибудь план, — продолжал Бондарев после затянувшейся паузы. — Положение у нас нелегкое. Хозяевам даже не надо искать нас. Они уже знают, где мы находимся, или выяснят это в ближайшее время. Но не это самое плохое.
— А что? — спросила Мизуки, которую порядком напугало последнее предложение.
— Они нас убьют, — горестно заключила Кйоко.
— Не думаю, что они отважатся предпринять штурм, — возразил Бондарев. — Я имел в виду другое. Понимая, что его замысел разгадан, Хато Харакумо может попытаться ускорить отправку судна. Мы нашли способ, как сохранить наши жизни. Теперь пора позаботиться о других. Нужно найти способ задержать корабль.
— Да, это проблема, — пробормотала Мизуки. — У тебя есть идеи, Константин?
— Самым простым выходом кажется звонок нашему общему знакомому, — сказал он, имея в виду Борового. — Но это ошибочный ход. Я знаю ответ заранее. Он скажет мне, что это частное дело, в которое не должно вмешиваться государство, и прикажет завершить начатое самостоятельно. Или попросит, что для меня одно и то же.
— А если Юрий поставит в известность высшее руководство? — быстро спросила Мизуки.
— Узнав, в чем дело, он обязательно это сделает. Но его самого отдадут под трибунал. И меня, кстати, тоже. — Бондарев насупился. — У нас не частная лавочка. Боровой не имел права посылать меня сюда, я не имел права соглашаться без письменного приказа.
— Так не годится, — покачала головой Мизуки.
Бондарев развел руками: мол, ничего не попишешь, так получилось.
Кйоко следила за ними быстрыми темными глазами, безуспешно пытаясь вникнуть в суть их диалога.
Мизуки призадумалась, кусая губы. Ее лицо просветлело, потом потемнело, потом снова просветлело.
— Нам не нужен корабль, — решила она. — Главное, не дать Хозяевам выгрузить контейнеры из склада.
— Хорошая мысль, — саркастически произнес Бондарев. — Беда в том, что часть контейнеров уже на борту. А чтобы задержать остальные, понадобилась бы войсковая операция. Предлагаешь нам напасть на Хозяев и охранников? Может быть, ты возглавишь наш отряд?
— Да я и стрелять-то толком не умею, — призналась растерявшаяся Мизуки.
— Тогда она? — Бондарев указал на съежившуюся Кйоко. — Или ваши отцы? Или… Ютаки?
К его удивлению, японки восприняли его предложение на полном серьезе. Подобно большинству своих соотечественников, они были лишены чувства юмора. Глядя на них, Бондарев понял, почему никогда не видел японских кинокомедий или карикатур. Их попросту не существует. Японцы смеются крайне редко, и смех не означает, что им весело. Это что-то другое. Сугубо физиологическое.
Одним словом, Мизуки выслушала Бондарева без тени иронии и сказала в ответ:
— Думаю, командование нами должен взять на себя ты, Константин. Как самый опытный.