— Надо бы съездить туда, перекинуться с ним словечком, — неуверенно сказал констебль. Обед был давно. — Просто чтоб показать…
— Я сам съезжу, — сержант Славни взялся за шляпу. — Но если я вернусь гигантским огурцом, кому-то не поздоровится.
— Мне без анчоусов! — крикнул констебль вслед выходящему в ночь сержанту.
В атмосфере витало нечто странное. Сержант Славни всю свою жизнь прожил в Сплинбери, но ничего подобного не припоминал. Все словно наэлектризовалось, а воздух отдавал жестью.
И внезапно пришло озарение.
Вдруг это правда? Конечно, про пришельцев без конца снимают дурацкие фильмы, но ведь это вовсе не исключает возможности их существования, верно? Он и сам много раз видел по ночному каналу подобные сюжеты. Пришельцы всегда выбирают для посадки окрестности маленьких городков…
Славни помотал головой. Не-ет…
Сквозь него прошел Уильям Банни-Лист.
— Ну зачем вы так, Уильям, — упрекнул его Олдермен, когда сержант Славни вздрогнул и заспешил прочь.
— Он олицетворяет угнетателей трудящихся масс, — объявил Банни-Лист.
— Но без полиции нельзя, — сказала миссис Либерти. — Иначе все начнут делать что их левая нога захочет.
— Ну, нам-то это все равно, — заметил мистер Порокки.
Олдермен оглядывал ярко освещенную улицу, по которой они шли. Живых было немного, зато мертвецов более чем достаточно — они заглядывали в витрины магазинов, а те, что постарше, заглядывались на витрины и ломали голову над тем, что видят.
— Не припомню, чтоб в мое время было столько лавочников, — сказал он. — Должно быть, недавно понаехали. И мистер Садд О'Водд, и мистер Детски-Мир, и мсье Рэмбн Обуви…
— Кто? — переспросила миссис Либерти. Олдермен указал на вывеску на другой стороне улицы.
— Ре-монт о-бу-ви, — мистер Порокки хмыкнул.
— Ах вот как это произносится? — сказал Олдермен. — А я подумал, он француз. Слово чести. И везде электричество. И нигде ни грана… э-э… навоза.
— Фи! — фыркнула миссис Либерти. — Прошу не забывать, что вы находитесь в обществе Настоящей Леди!
— Именно поэтому он сказал «навоз», — радостно хохотнул Уильям Банни-Лист.
— А еда! — продолжал Олдермен. — Индусская! Китайская! Цыплята из Кентукки! А одежду их вы видели? Из чего ее шьют, как по-вашему?
— По-моему, из пластика, — сказал мистер Порокки.
— Очень броско, красиво и долговечно, — заметила миссис Либерти. — И столько девушек в панталонах… В высшей степени практично и эмансипэ.
— А какие они все красотки! — прибавил Уильям Банни-Лист.
— И все такие рослые… и ни одного калеки! — сказал Олдермен.
— Так было не всегда, — промолвил мистер Порокки. — В тридцатые годы нам пришлось несладко.
— Да, но теперь… — Олдермен раскинул руки и обернулся. — Лавки ломятся от синематографических приемников! Повсюду яркие краски! Высокие люди со здоровыми — своими! — зубами! Эпоха дивных чудес!
— Лица у них не слишком веселые, — заметил мистер Порокки.
— Игра света, — отрезал Олдермен.
Время подходило к полуночи. Мертвецы собрались под сводами безлюдного Пассажа. Все решетки были спущены и заперты, но когда ты мертв, это не имеет значения.
— Недурственный получился вечерок, — сказал Олдермен.
— Не могу не согласиться, — поддержала его миссис Сильвия Либерти. — С самой смерти я так не веселилась. Как жаль, что придется вернуться…
Олдермен скрестил руки на груди:
— Вернуться?
— Полноте, Томас. — Однако голос миссис Либерти звучал куда менее уверенно, чем в начале вечера. — Не хочу уподобляться Эрику Строггу, но вы же знаете правила. Мы должны вернуться. Ведь День настанет.
— Я не вернусь. Я натуральнейшим образом наслаждался. Я не вернусь.
— И я, — подхватил Уильям Банни-Лист. — Долой тиранию!
— Мы должны быть готовы к Судному дню, — напомнила миссис Либерти. — Как знать, возможно, он наступит завтра. Только представьте — придет Судный день, а мы его прозеваем!
— Ха! — сказал Уильям Банни-Лист.
— Я гнил на этом кладбище восемьдесят лет, — заговорил Олдермен Боулер. — И ничего подобного, к вашему сведению, не ждал. Я думал, на миг все окутает тьма, а следом явится некто, раздающий арфы.
— Стыдитесь!
— А вы ожидали от своей кончины чего-то иного? — не сдавался тот.
— Я — да, — ответил Уильям Банни-Лист. — Вера в загробную жизнь того, что кто-то курам на смех окрестил «душой», есть ничто иное, как примитивное суеверие, коему нет места в динамично развивающемся социалистическом обществе!
Все посмотрели на него.
— А вы не думали, — осторожно сказал Соломон Эйнштейн, — пересмотреть свое мнение в свете экспериментально полученных объективных данных?
— Не воображайте, будто посадили меня в галошу, если ненароком попали в точку! Да, я обнаружил… что в основном я еще здесь, — горячился Уильям Банни-Лист, — но это не опровергает теорию в целом!
Миссис Либерти пристукнула призрачным зонтиком.
— Не могу сказать, что мне не понравилось, — сказала она, — но, согласно правилам, к рассвету мы должны вернуться на места. Что будет, если мы запоздаем и забудем, кто мы? Что, если завтра настанет Судный день?
Томас Боулер вздохнул.
— Ну и что? — сказал он. — Хотите знать, что я тогда скажу? Я скажу: это было лучшее, что я сделал за последние восемьдесят четыре года. Между прочим, никто не предупреждал меня, что я и за гробовой доской останусь тучным стариком, страдающим одышкой. Откуда у меня одышка? Я ведь не дышу! Я испустил дух, и что же? Извольте, мистер Боулер, сидеть сиднем в мраморном сарае и ждать — точно… точно в приемной у врача! И это справедливость, позвольте вас спросить? Чего мы ждем? Зачем? «Настанет День»! Мы все… прибываем, уже извещенные об этом, но никто не говорит, когда этот день настанет! Я только начал наслаждаться жизнью, — проговорил он. — Ах, как мне хотелось бы, чтобы эта ночь не кончалась!
Мистер Флетчер подтолкнул локтем Соломона Эйнштейна.
— Сказать им?
— Что сказать? — спросил Уильям Банни-Лист.
— Да тут такое дело… — начал Эйнштейн.
— Пришли иные времена, — сказал мистер Флетчер. — Вся эта чепуха насчет того, чтобы успеть домой до зари, пока не пропел петух, возможно, и годилась в ту незапамятную старину, когда люди считали, что Земля плоская. Но сейчас в это никто не верит…
— Э-э… — Один из мертвецов поднял руку.
— Ах, да, — сказал мистер Флетчер. — Спасибо, мистер Рональд Ньютон (1878–1934), экс-председатель «Сплинберийского общества сторонников теории плоской Земли». Я знаю, у вас Свои Взгляды. Но я пытаюсь сказать, что…