Молоко, когда Джонни встряхнул пакет, отозвалось глухим стуком.
Он откопал в омерзительной пасти посудомоечной машины чашку и вымыл ее под краном. По крайней мере, черный кофе всегда остается черным кофе!
Джонни любил утреннее одиночество — это время, когда день еще не успел пойти насмарку.
По телевизору упорно показывали войну. Это начинало доставать. Выбивало из колеи. Хватит уже, честное слово!
Бигмак пришел в школу. Ночевал он у Ноу Йоу. Миссис Ноу Йоу выстирала его одежонку, даже футболку со «Сплинберийскими скинами» на спине.
Джонни чувствовал на себе любопытные взгляды Холодца и Ноу Йоу. И еще пары пацанов.
Позже, в потоке ребят (вся школа дружно стремилась пересечь двор и оказаться где-нибудь в другом месте), Ноу Йоу начал:
— Бигмак говорит, ты вытащил его из разбитой машины? Это правда?
— Чего? Да он даже не… — Джонни осекся.
Поразительно! Прежде его мысль никогда не работала так быстро. Он вспомнил комнату Бигмака, плакаты серии «Оружие народов мира», пластмассовые модели пистолетов и револьверов, гантели, которые Бигмак не мог поднять. И самого Бигмака — Бигмака, которого вытурили из школьного клуба ролевых игр за излишний раж. Бигмака, который с полувзгляда легко решал любую математическую головоломку. Бигмака, который играл в… в… во взрослого крутого Бигмака.
Джонни огляделся. Бигмак внимательно наблюдал за ним. Хотя далекими предками Бигмака были обезьяны, выражение его лица сейчас до странности напоминало выражение, которое Джонни впервые увидел на морде Капитана, прапрапрапраправнучки аллигаторов. А именно: выручай!
— Не помню, — соврал он.
— Просто мать звонила в больницу, и там сказали, что поступили всего двое пацанов и они…
— Было темно, — сказал Джонни.
— Да, но ты и вправду…
— Хватит про это, ладно? — перебил Джонни, многозначительно кивая Бигмаку.
— Ладно, все равно она сказала, что все в порядке, — пожал плечами Ноу Йоу. — И еще сказала, что за тобой некому присмотреть как следует.
— Но-у Йо-у!
— Она сказала, иногда заскакивай к нам пожрать…
— Спасибо, — сказал Джонни. — Только у меня сейчас со временем напряженка…
— А чем ты занят? — спросил Ноу Йоу. Джонни порылся в кармане и спросил:
— Что это, по-твоему?
Ноу Йоу был серьезен.
— Фотография. Похоже на телеэкран с точками.
— Да, — вздохнул Джонни. — Вот-вот. Он забрал снимок и затолкал его обратно в карман.
— Ноу Йоу…
— А?
— Если кто-нибудь… это… ну… слегка двинется…
— В смысле чокнется, — подсказал сзади Холодец.
— Просто немного переутомится, — поправил Джонни. — Сам он это просечет?
— Ну, вообще-то все считают себя немного того, — отозвался Ноу Йоу. — Это нормально.
— Все, кроме меня, — фыркнул Джонни.
— Кроме тебя?
— Ну…
— Ага-а! — возликовал Холодец.
— То есть… сейчас вроде как весь мир двинулся. Вы же смотрите ящик? Разве нормальные люди станут сбрасывать на чужие дома всякие хитрые бомбы? И взрывать других людей только за то, что этими другими командует какой-то псих?
— А пусть не дают собой командовать, — встрял Бигмак. Джонни взглянул на него. Бигмак слегка стушевался. — Сами виноваты. Так мой брат говорит, — буркнул он.
— И ты с ним согласен? — спросил Джонни.
Бигмак пожал плечами.
— Вот то-то и оно, — сказал Холодец. — Чесать языком всякий может! Даже от премьер-министров не так-то легко избавиться, а ведь они-то хотя бы не устраивают массовых расстрелов. То есть больше не устраивают…
— Мой брат — кретин, — проворчал Бигмак так тихо, что вряд ли его услышал кто-нибудь, кроме Джонни.
— Какой-то мужик по ящику сказал, наши так удачно отбомбились, потому что все выросли на компьютерных играх, — сказал Холодец.
— Ясно? — спросил Джонни. — И я про то же. Игры похожи на жизнь. Жизнь — на игру. И… и… все это происходит сразу, у меня в голове.
— А-а, — понимающе протянул Ноу Йоу, — тогда ты не псих. Это шаманство. Я читал.
— Что за шаманство?
— Шаманы жили наполовину в реальном мире, а наполовину во сне, — пояснил Ноу Йоу. — Ну, как знахари, друиды и прочие. Очень были важные шишки. Вели за собой простой народ.
— Вели? — переспросил Джонни. — Куда?
— Не знаю… Мать говорит, они все — исчадия Сатаны.
— Да она про все так говорит, — фыркнул Холодец.
— Верно, — мрачно согласился Ноу Йоу.
— Она и про ролевые игры сказала, что это сатанинская выдумка, — припомнил Холодец.
— Да.
— Видать, башковитый старик, — сказал Холодец. — Вы прикиньте: сидеть где-то там под землей, в аду, и придумывать схемы поединков! Небось, чертыхается, бедняга, всякий раз, как костяшки-кубики загорятся…
Шаманство, подумал Джонни. Да. Я мог бы стать шаманом. Проводником. Это, во всяком случае, лучше, чем быть психом.
И снова был урок математики. С точки зрения Джонни, без х 2 + 3у будущее выглядело намного уютнее. Проблем хватало и без квадратных уравнений с двумя неизвестными.
Он боролся с желанием позвонить.
После математики в расписании стояли основы безопасности жизни (разговоры обо всем, что взбредет в голову, или, на худой конец, о СПИДе). Их спокойно можно было прогулять. По-настоящему день заканчивался математикой. ОБЖ придумали для того, чтобы дети лишних сорок пять минут не болтались по улицам.
Позвонить, конечно, можно было… Взять телефонную книгу, напрячь извилины…
Джонни сидел и смотрел в потолок. Учитель говорил о войне. В последние дни все только о ней и говорили. Джонни слушал вполуха. Бомбардировки никому не нравились. Одна девчонка даже разревелась.
Вдруг к телефону подойдет сама Керсти? Или скажет, что знать его не знает?
Бигмак заспорил с учителем — небывалое дело.
А потом кто-то сказал:
— Вы думаете, это легко? Вы думаете, пилоты спокойненько сидят себе в самолетах, будто это… будто это игра? И смеются не от радости, что еще живы, а потому что им… весело? Да в них каждый день стреляют на поражение! И в любую минуту могут разнести на куски! Думаете, им не хочется спросить, зачем все это? По-вашему, им это нравится? Мы всегда из всего делаем игру. А это не игра! Нужно точно определиться, что настоящее!
Все смотрели на него.
— По крайней мере, я так думаю, — закончил Джонни.