Вчера, 6 ноября 1984 года, в 22.15 в Сёдермальме произошло двойное убийство. О ЧП в полицейский участок поступил телефонный звонок от местного жителя. На место преступления первыми прибыли двое патрульных и при попытке задержания преступника оба получили ранения разной степени тяжести. Усиленный наряд полиции, прибывший на набережную, также встретил ожесточенное сопротивление. Один из полицейских получил огнестрельное ранение в грудь. И все же преступника удалось задержать. Им оказался двадцатидевятилетний уроженец Ленинграда Мишустин Валентин Сергеевич. Его жертвами стали граждане СССР Ольга и Виктор Шифрины, прибывшие в Швецию из Финляндии нелегально. Причины расправы Мишустиным над своими соотечественниками сейчас и выясняет полиция.
Под этой статьей, опубликованной в столичной газете, были помещены два снимка с изображением тел. На одном женщина, лежащая на спине, на фоне чуть расплывчатого парапета набережной, в окружении полосы, предупреждающей о том, что это полицейский кордон и пересекать его запрещается. На другом мужчина, лежащий лицом вниз, в метре от парапета, который вышел четче, чем на первом снимке. Именно на нем заострил свое внимание Сергей Тараненко. И если бы не эти снимки, Шульгин и Куницын не обратили бы внимания на газету; заголовки на шведском языке, который относился к скандинавской подгруппе германских языков, им ни о чем не говорили. Они купили газету в аэропорту и привезли ее генералу в качестве доказательства выполненной работы.
– Ну вот и все, Виктор. – Тараненко не удержался от желания поближе разглядеть человека на снимке. Он поднес газету к глазам, но в глазах зарябило от зерна, от черных и белых точек. Месиво. Только на расстоянии этот человек походил на человека, пусть даже мертвого.
Генерал в своем загородном доме большую часть времени проводил в кабинете. Вот и сейчас он сидел за массивным письменным столом, находясь спиной к окну, за которым второй день подряд шел снег. Он вскоре растает. Почему-то ближе к Новому году температура воздуха брала новые рекорды, будто соревновалась с человечеством.
Тараненко задал Шульгину вопрос, который не должен был задавать, а попытаться ответить на него самому:
– Трудно было убивать своего командира?
Шульц ответил сразу, не задумываясь:
– Не трудно. Он всего лишь человек.
Генерал через возможности Звягинцева получил ответ на вопрос, который не давал ему покоя: кто такой Валентин Мишустин, которого шведская полиция задержала на месте преступления. Получить ответ не составило труда, поскольку несостоявшийся подводник Мишустин проходил службу в отделе агентурной разведки штаба МВО. Потеряв покровителя, стал куратором агентурной группы. Потерял подчиненных во время учений, «максимально приближенных к боевым», подал в отставку, говоря словами моряков, «исчез с радаров». И вот сейчас выяснилось, что «замер скоростей на мерной миле показал его высокие ходовые качества». С какой целью подводник и разведчик пересек границу? Вымогать ответы на этот вопрос не имело смысла. Мишустин начал службу в разведке со второго отдела, разведывательного, который, по сути дела, обеспечивал работой первый отдел – боевого планирования. И такой человек был ценным кадром для натовских спецслужб. И они смогут освободить его от уголовного наказания, если, конечно, Мишустин не дурак и согласится на сотрудничество. И Тараненко сказал себе, что это не его дело.
Но Мишустин не согласился по причине своей смерти. Вместе с ним умерло и имя Виктора Инсарова, который поставил перед собой цель вернуться даже через много-много лет. Сицилийская поговорка гласила: «Месть – это блюдо, которое подают холодным».
Москва, двадцать три года спустя
Девушка тщетно пыталась вырваться из крепких рук босса. Невысокий, плечистый, с торсом гимнаста, Гетман уверенными движениями, закончившимися болевым приемом, распластал свою секретаршу на столе для совещаний.
– Мы быстро, – горячо прошептал он. И так сильно вывернул ее кисть, что из глаз Татьяны брызнули слезы, а к горлу подступила тошнота.
Свободной рукой Гетман вынул из кармана брюк нож типа «оборотень» и отточенным приемом раскрыл длинное и узкое лезвие. Приставив лезвие к шее девушки и дав ей почувствовать его остроту, мужчина перенес руку назад. Не выпуская рукояти ножа, состоящей из двух половинок, он приподнял на девушке юбку и, чуть отстранившись от нее, разрезал резинку на кружевных трусиках. Глаза его полыхнули похотью, когда он увидел подстриженный лобок.
– Ты блондинка, – снова шепнул он. – Почему ты красишься в черный цвет?
– Пусти, – простонала Татьяна.
– Заткнись. Я буду иметь тебя столько, сколько захочу, столько, сколько смогу.
Одну за другой он срезал пуговицы на блузке, распахнул ее и перерезал лямку бюстгальтера. Быстро склонился над грудью и провел ярко-красным языком вокруг набухшего соска.
– Ты хочешь меня, я вижу, как ты хочешь меня. Это только начало. Продолжение сегодня в моем подмосковном доме. Будет много друзей...
Андрей Чирков вошел в приемную и, оглядевшись, присел за стол секретарши.
Как и вчера, равно как и четыре дня назад, когда порог этой фирмы переступила Татьяна, он минимум два раза в день приходил на этот этаж. Сегодня он снова перекинется парой слов с новой секретаршей, пригласит поужинать, получит отказ, и все начнется сначала.
Когда шел сюда, Андрей не знал, с чего начать разговор. Но едва вошел в приемную, нашел и выход из затруднительного положения. Место секретаря было огорожено конторкой, один в один походившей на барную стойку. Он был один, и ему выпал шанс прорепетировать. Пододвинув к конторке стул, он сел на его спинку, чтобы создать иллюзию атмосферы питейного заведения. Облокотившись о полированную крышку, он щелкнул пальцами:
– Девушка! Один коньяк.
Чирков замер. Ему послышался женский вскрик из кабинета босса. И только сейчас подумал: «Где же Татьяна?» Если отлучилась из приемной, поставила бы на конторку табличку. Он перегнулся через стойку и взял с рабочего стола секретарши табличку, сделанную домиком. На одной из трех сторон значилась надпись: «Пожалуйста, подождите». На другой какой-то шутник вывел по-английски: «Repent now», что означало «Покайтесь сейчас».
В приемной никого. Но еще ни разу отсюда не пропало ни одной бумажки. И дело даже не в камере слежения, которая передавала картинку в служебное помещение открытого типа, оборудованное турникетом, напоминающее приемную шефа: схожая конторка, мониторы, бумаги на столе. Андрея сейчас видел начальник смены, возможно, и его подчиненные. Он вышел из этой ситуации более чем достойно: слез со стула, посмотрел в камеру, жестом скрещенных рук и полупоклоном дал понять, что представление окончено.
Его внимание снова привлек стол, на котором лежал сотовый телефон секретарши. Сейчас он стоял спиной к цифровой видеокамере, и в таком ракурсе невозможно было увидеть, что он берет со стола телефон. Открыв крышку финско-китайской «раскладушки», он в меню выбрал «Контакты», потом – «Мои номера». Вынул свой телефон и занес в него номер телефона секретарши.