– Отлично! – прошептал он, возвращая трубку на место. – Теперь у меня есть твой номер.

Он повернулся лицом к объективу и, вытянув губы, демонстрируя беспечность и скуку, делал вид, что насвистывает мелодию, даже бросил взгляд на часы.

Первый перекур сегодня.

И снова вскрик из кабинета босса привлек его внимание. Он вдруг понял, что происходит за обитой по старинке кожзаменителем дверью, когда явно различил женский голос «Пусти» и мужской – «Заткнись». Его губы внезапно пересохли, в руках и ногах зародилась слабость. Он при желании мог перечислить все занедужившие органы, желудок например, который вырос до невероятных размеров и отдавался тревожной пустотой. Так всегда бывает перед схваткой. Его глаза последний раз скользнули по табличке – «Пожалуйста, подождите». В его голосе прозвучала злость:

– В кон табличка.

А дальше Андрей, закаленный в уличных драках, действовал на автомате. Он не знал, закрыта ли дверь в кабинет босса, но двинул по ней с запасом. И едва не сорвал ее с петель. Остановился он лишь на мгновение, словно для того чтобы впитать в себя, а заодно и подпитаться открывшейся перед ним картиной.

Гетман дрожал от возбуждения. Отбросив нож, он, продолжая удерживать одной рукой руку девушки, другой расстегнул ремень, «молнию» на брюках. Когда его глаза встретились с глазами Андрея, в них было написано только одно: ленивая просьба выйти из кабинета и не мешать ему. Но он сделал больше, усмехнувшись ему в лицо:

– Не видишь, чем я занят?.. Зайди завтра в девять.

– Зайти?.. Лучше я заеду.

И Андрей схватил первое, что попалось под руку: вешалку на массивной подставке, стоящей справа от двери, с которой он мог штурмовать стену. Шеф не ожидал атаки и упустил шанс уклониться. А Чирков не думал пугать. Он со всей силы двинул Гетмана вешалкой. Удар пришелся в грудь и отбросил его к дальней стене кабинета. Сползая по стене, он ухватился рукой за высокую тумбочку в стиле этажерки и опрокинул на себя китайскую вазу. Он уже был одной ногой по ту сторону сознания, но окончательно провалиться в пугающую своей чернотой бездну ему помог тот же Андрей. Он пару мгновений смотрел в глаза шефа, потом с коротким замахом двинул ему вешалкой по голове.

Обернувшись на девушку, он прикрикнул:

– Одевайся!

– Дурак, – качнула она головой, застегивая юбку и заправляя под ремешок блузку. – Кто тебя просил?..

– Никто.

– Уходи.

– Уходить?

– Ты еще ничего не понял?.. Если я уйду с тобой, и меня порежут на куски. Думаю, я что-то значу для тебя, – она красноречиво развела руки в стороны. – И если тебе дорога жизнь, дома, у родственников и близких друзей не появляйся – найдут. Не знаю, что смогу сделать для тебя, потому что не знаю, что смогу сделать для себя. Натворил ты дел, Андрей. Уходи через женский туалет. В приемной видеокамера, и охранники уже близко.

Он уже выходил из кабинета, когда Татьяна окликнула его:

– Эй, а ты не трус.

– Не трус? – Чирков усмехнулся. – Да я храбрец.

В следующий миг он бежал по коридору в сторону туалетов и крыл себя последними словами. Но в душе у него все ликовало: ура, он нажил на свою задницу настоящих приключений. Его уже ничто не могло остановить. Он ворвался в женский туалет, чувствуя на спине погоню. От него шарахнулась девушка лет восемнадцати, которую Андрей неоднократно встречал в коридорах фирмы. А он, получив инерцию в кабинете шефа, не мог остановиться: сорвал со стены антивандальную сушилку для рук, швырнул ее в окно и, когда осколки отзвенели, прыгнул следом. И приземлился на асфальт в стиле паркура – глубоко приседая и перекатываясь через плечо.

2

Андрей снимал квартиру на углу Пироговской и Трубецкой. Остановив такси, он назвал свой адрес. Водитель согласно кивнул:

– Садись.

Чирков расплатился с ним и шагнул к подъезду с отчаянной мыслью «Мой дом – моя крепость». Набрал код на двери. Внутри его ждала ставшая привычной атмосфера заднего двора пивбара, вид раздолбанных почтовых ящиков и груда бесплатных газет и объявлений. Он прошел было мимо почтового ящика с номером своей квартиры, но что-то заставило его остановиться; вряд ли его внимание привлек белый цвет в отверстиях дверцы. Тем не менее он отжал дверцу и вынул из ящика конверт. Закрыл дверцу, нажав на нее, и замок приветливо отозвался громким щелчком.

В прихожей Андрей разулся, положил конверт на тумбочку. Зашел в ванную и, отрегулировав воду, разделся. Смотрел на желтоватую струю воды, которая не лилась, а, казалось ему, хлестала из крана, воняя химикалиями. Муторно на душе. Еще и оттого, что не отдавал отчета своим действиям. Вот он вылил в воду немного шампуня, и струя воды тотчас превратилась в миксер, сбила громадную пенную шапку. Прохладная на ощупь, она под собой таила горячее озерцо. Прежде чем погрузиться в него и забыться на время, Андрей взял из холодильника банку пива. Лежа в горячей воде, он делал маленькие глотки, наслаждаясь терпким вкусом пенного напитка.

Он забыл про письмо. Но не мог избавиться от ставшей ненавистной цифры – 9. «Зайди завтра в девять». Это прозвучал в голове голос Гетмана. Сейчас... ровно двенадцать. Быстро он ее... И десяти не было, когда он, скорее всего, попросил Татьяну принести кофе, а потом закрыл дверь на ключ. Мразь...

Татьяна сказала: «Если тебе дорога жизнь, дома, у родственников и близких друзей не появляйся – найдут».

Андрей покачал головой: «Нет, никуда я не пойду, дома останусь». Он решил тянуть время, жить сначала часами, потом минутами, а дальше мгновениями. Состояние, знакомое со школы. Прогуливаешь и ждешь часа расплаты. Сколько до него? Час с хвостиком? Это же целая вечность. Даже десять минут дорогого стоят. «Неужто и перед смертью так?» – вдруг подумалось ему.

Он быстро переменил решение, собрался, бросив в дорожную сумку чистую одежду, взял с тумбочки упавший на пол конверт. Перекинув сумку через плечо, вскрыл его. Ему могли написать только близкие, те, кто знали его нынешний адрес.

Чирков развернул лист бумаги, и брови его взметнулись вверх.

«Что ты знаешь о своей матери?.. Обратись за помощью в частное сыскное агентство „Бейкер-стрит“.

Что за ерунда? Андрей ничего не понимал. В первую очередь его посетила дикая мысль: не успел он попасть в беду, как тут же получил помощь. Всегда бы так.

«Что я знаю о своей матери? – мысленно повторил он. – Да почти ничего».

Вот сейчас он был готов проклясть ее, во-первых, за то, что она дала ему жизнь, а сама ушла из жизни. Бросила? Почему бы и нет. Оригинальный ход, ничего больше.

Так, а где адрес этого сыскного агентства? В самом письме только лондонский адрес-название. Ага, вот он, на самом конверте. С мыслью «кто-то хочет рассказать мне о матери» он вышел на улицу и остановил частника.

– Мукомольный проезд.