– Буду ждать с нетерпением. Слушаю вас.

– Дело в том, что мы действительно задержимся на сутки. У нас появился один больной. Нам желательно эвакуировать его на Большую землю. Вы как, не против, если мы воспользуемся вашими промежуточными лагерями?

– Вот в этом месте, Скоков, я должен злорадно засмеяться. Но делать этого не буду. Хотя… хохотну, конечно, если этот больной – вы.

– Нет. Лично я здоров.

– Имею право усомниться в этом. Так когда вас ждать?

– Часам к семи утра. Я отправляю с больным четырех человек. Они выйдут еще затемно… У меня к вам просьба, Ян. Вы не можете подождать их? Ну а уж потом тронетесь.

– Придется. Мне послать людей навстречу?

– …Нет, благодарю. Вы и так много для нас делаете. Оставайтесь на месте и будьте… здоровы.

– Спасибо. Вы сообщили поисковикам о больном в экспедиции?

– Вообще-то это не обязательно. Но за совет спасибо, я свяжусь с ними.

– Одну секунду, не прерывайте связь. Знаете, Скоков, я никак не могу представить себе вашу внешность. Вы кажетесь мне крутолобым, приземистым, с длинными руками. А ваш возраст в моем воображении колеблется от двенадцати до четырнадцати лет. Всего вам доброго.

Дав отбой, Новак приветствовал вставшего шефа и распорядился насчет завтрака.

– Проснулся аппетит? – на ходу спросил Кроужек.

– Да, – сжато ответил телохранитель, провожая глазами шефа до ледяной глыбы, пожелтевшей с одной стороны.

Скоков, возвращая рацию Шеелю, повторил за Новаком: «Всего вам доброго». И подумал, что Новак забыл добавить: «Передачу вел Сергей Доренко».

4

Наутро командир «Красного спасения» заметил разительную перемену в поведении Хорста Кепке: тот перестал выкатывать глаза на Алину, сидел в задумчивости.

Шеель сменил объект наблюдения и нашел, что Алина бледна, под глазами темные круги, ложка в руке подрагивает. Заметил и наспех заделанный шов на ее куртке.

И снова перевел взгляд.

Кепке поднял голову. Его глаза говорили: «Ты можешь думать все, что хочешь, Ларс».

Алина молчала. А значит, Шеель не вправе был обсуждать этот вопрос.

Он опустил голову и чуть слышно сказал:

– Ну-ну.

Алина незаметно кивнула Кепке: отойдем.

Он ответил ей тем же и не спеша пошел следом.

– Спасибо тебе, Хорст, – сказала Алина, останавливаясь. – Ты никому не сказал?

Кепке хмыкнул.

– Все уже в курсе.

– Я не об этом. – И она в точности повторила недавний ответ Хорста: – Пусть думают, что хотят.

– У них не хватит ума думать о другом. Им самим хочется засунуть кое-что кое-куда. – Он взял ее за руку. Женщина не сопротивлялась. – Я приду сегодня к тебе?

– Приходи.

Кепке тяжело сглотнул. Как просто и неинтересно: приходи. Приходи, и все.

Алина вымученно улыбнулась, глядя на помрачневшего Кепке.

– Если хочешь, Хорст, перед этим я могу надавать тебе по роже. Потом достану пистолет. Под прицелом пойдешь?

Кепке покачал головой:

– Нет. Не пойду. Это не то. Ты продаешься мне. А на высоте шесть тысяч метров мне проститутка не нужна. Ты ведь согласилась на это за мое молчание, так? Где ты была ночью?

– Зачем тебе это, Хорст?

– Ты встречалась с кем-то из чехов? Ты продаешь нас?

– Нет, Хорст, нет! Ты можешь мне не верить, но я просто решила погулять. Могу я одна прогуляться ночью?

Кепке засмеялся. Но неожиданно черты его лица стали суровыми.

– Хорошо, Алина. Я приду. Ты продаешься – я покупаю тебя. Но ты готовься! И если ты хоть раз пикнешь за ночь, я все расскажу Шеелю. Ты поняла меня?

– Да, Хорст, я поняла. Мне самой это на руку.

Кепке чувствовал на спине взгляд командира. Он небрежно взял Алину за подбородок и поцеловал. Губы немки были плотно сжаты. Хорст прикусил их. Алина ответила на поцелуй.

Вечером Шеель собрал возле своей палатки весь личный состав. Стараясь не смотреть на Кепке, он обратился именно к нему:

– Что такое «Эс-эс-21» ты, надеюсь, знаешь?

Кепке, напротив, смотрел на командира неотрывно.

– Сверхмощная радиосвязь, – ответил он. – Конечно, это не аналог русского «Кавказа», но она мало чем уступает этой станции. Она более компактная. Связь практически с любой точкой планеты.

– Именно. Такой аппарат есть в экспедиции Мирослава Кроужека.

– Так ты говорил об этом еще на базе, – удивился Кепке.

– Говорил. Но сейчас повторяю это к тому, что сегодня ночью магнофон чехов вышел из строя. Правда, у них остались еще рации «Алинко», но на них у нас есть надежная управа. Теперь нам время нельзя терять.

– Откуда ты знаешь, что они лишились спутниковой связи? – Кепке в упор смотрел на командира.

– Оттуда, – резко ответил Шеель. Он теперь смотрел на своего помощника с открытой неприязнью. – Об этом мне сказал человек, который вывел магнофон из строя. Координатор. Все. Ты можешь продолжить гадания на кофейной гуще. А теперь слушайте. Альпинистов не трогать. Помните, что легко обознаться и пристрелить самого Мирослава Кроужека. Брать лагерь будем утром, после ночного перехода. Трудно, но времени терять нельзя. Все стволы с глушителями, никакого лишнего шума. Достаточно будет трескотни их автоматов. Но от базового лагеря они отошли достаточно далеко, звуков выстрелов там не услышат. Радиопомехи включим в непосредственной близости от лагеря чехов. Теперь, с этого момента, у нас не будет ни одной свободной минуты. Длинный и утомительный марш-бросок.

– А потом попрем под камнепадом. – Кепке встал и нервно прошелся по снегу. – Мы перестреляем, как свиней, охранников Кроужека, возьмем его самого, спустимся к морене, откуда для нас открыт единственный путь из этих чертовых гор. Камнепад!

– Я проходил по нему дважды и сумею пройти в третий раз, – отрезал командир. – В Таджикистане под камнями погибли четыре человека, а я остался невредим.

– Хорошо, Ларс, ты – заговоренный. Отлично. А как насчет нас? Лично меня никто не заговаривал от камня крутого и глыбы холодной.

– Хорст, Хорст, – цокнул языком Шеель, – ты больше не любишь гор? – Он покачал головой, делано огорчаясь. – Как это печально слышать.

– Строишь из себя героя? – вскипел Кепке. – Тебе, похоже, нравится эффектный финал, ты хочешь сорвать аплодисменты! Тебе наплевать на нервозность в отряде!

– Все будет хорошо, Хорст, – мягко произнес Шеель. – Не беспокойся.

– Да?! Опять Координатор?! Всесильный бог? – Кепке поднял глаза к небу. – Тогда скажи, кто он? Мне уже начинает мерещиться, что он и здесь, и там. Он там?