– То же самое он обещал и мне тридцать четыре года назад… перед тем как я обнаружила, что жду ребенка. Лианн.
Алекс вздрогнула. Напрасно она пришла сюда – надо бежать, и скорее! Прежде чем она услышит страшную правду…
«Чепуха!»
Это слово произносила мама, слыша то, что шло вразрез с ее мнением или убеждениями. И вместо того чтобы встать и уйти, Алекс решила выслушать все до конца – ради мамы.
– Зачем вы мне это говорите? – осведомилась она.
– А разве ты не за этим сюда пришла? Разве ты не хочешь узнать правду?
– Но как я могу вам верить? Вы же ненавидели моего отца!
– Да, ненавидела. Но когда-то я любила его. – Выражение лица Берил смягчилось.
– Но почему? – воскликнула Алекс. – Почему мама не развелась с ним? Почему убила его? Неужели только потому, что он изменил ей с ровесницей его дочери?
– Не просто с ровесницей, а с собственной дочерью. Берил прошипела эти страшные слова как змея. «Так это правда, – стучало у Алекс в голове. – И ты знаешь, что это правда. Ты знала это еще тогда, когда Лианн передала тебе мамины слова, но не хотела верить в это».
– Сначала сомневалась, – продолжала Берил. – Мы с Верном встречались в течение многих лет и проявляли осторожность, возможную в то время. Поняв, что беременна, я решила, что это ребенок мужа – мы с Филом были вместе единственный раз за месяц до этого. Сроки не сходились, но когда хочешь убедить себя, все кажется возможным. – Она стряхнула пепел в пепельницу, полную окурков, испачканных губной помадой. – Когда Лианн стала подрастать, я все чаще думала: «Она вылитый Берн». Но тут же убеждала себя в обратном, и все начиналось сначала. Я окончательно все поняла только после того, как родился Тайлер.
Алекс затошнило.
– Вы говорите, что… О Господи!
Бледное лицо Берил исказила гримаса ненависти – ненависти к себе.
– История повторилась. Что бы тебе ни говорила Лианн, она встречалась с Верноном в течение нескольких месяцев перед тем, как ее бросил муж.
Алекс закрыла лицо руками. Господи, бедная мама! Берил безжалостно продолжала:
– Когда Тайлеру поставили диагноз, не стоило никакого труда сопоставить факты. Я знала про Верна и Лианн. Она сама мне призналась – ведь ей надо было излить кому-то душу! А кто понял бы Лианн лучше меня? – Берил зловеще рассмеялась и снова закашлялась. – Лианн была настолько безрассудна, что все выложила твоей матери, хотя я и умоляла ее не делать этого. Тогда я пошла к Верну, но он лишь рассмеялся мне в лицо и назвал меня выжившей из ума старухой. Верн не поверил, что Лианн его дочь… как не поверил много лет назад, когда я впервые поделилась с ним своими подозрениями.
– Так это правда? – Алекс вскинула голову. – Он собирался бросить маму ради Лианн?
– Не знаю, – с сомнением сказала Берил. – И вряд ли мы когда-нибудь узнаем наверняка.
Внезапно Алекс все поняла, и туман рассеялся.
– Так это вы были у мамы до того, как к ней пришла Лианн? Вы решили положить этому конец и сделали все, чтобы представить эту связь не просто как очередное отцовское увлечение, а как страшный, отвратительный грех. И вы рассказали ей все.
Берил обратила к ней каменное лицо с ярко накрашенными губами.
– Да, я поведала Лидии все без утайки.
– Боже мой! Как она к этому отнеслась?
– Лидия ничего не сказала, только побелела как мел и молча указала мне на дверь. – Берил уронила голову на руки и всхлипнула. – Бедная, бедная Лидия!
– Если вы все это знали, то почему молчали? Ее же могут упрятать в тюрьму пожизненно!
Берил подняла на нее глаза с размазанной тушью.
– У меня не было другого выхода, разве ты не понимаешь? Если Лианн даст показания, как это отразится на ее судьбе? Узнав, что Тайлер – плод кровосмешения, люди поймут, что он такой от рождения, и жизнь Лианн превратится в кошмар. Вместо того чтобы ухаживать за ребенком-инвалидом, она сама будет сидеть в тюрьме.
– Значит, вам наплевать на всех остальных? – Алекс вскочила.
Берил взглянула на нее снизу вверх и усмехнулась.
– Думаешь, твоя мать придерживается другого мнения? Она ведь тоже могла все рассказать. Ты не спрашивала себя, почему Лидия молчит?
– Вы не вправе решать, что лучше для моей матери!
– Ты сама поступала точно так же и хранила его грязные тайны. – Берил смерила Алекс презрительным взглядом. – О, не изображай удивления. Я все про тебя знаю. Я часто видела вас вместе – вы напоминали заговорщиков. Берн посвящал тебя во все, а ты молчала. Но уверена, что про Лианн он не сказал тебе ни слова.
Алекс била нервная дрожь. Внезапно она поняла все, словно при вспышке молнии отчетливо увидела, как каждый из них сыграл свою роль и как отец манипулировал ими, используя только то, что ему было выгодно. Живой семейный организм напоминал растерзанный труп.
Алекс попятилась к двери.
– Я должна идти. – Больше ей незачем здесь оставаться. Лианн теперь может предстать только перед судом собственной совести.
Но, уже взявшись за ручку, Алекс вспомнила кое-что. Она остановилась и обернулась к Берил:
– Почему мама по-прежнему любила его? После всего, что произошло?
Берил затушила сигарету. Глаза ее лихорадочно блестели на помертвевшем лице. Тихо и удивленно она произнесла:
– Верн был не такой, как все. Подобного ему не было и не будет. И это самое ужасное, как ты не поймешь? Его невозможно забыть.
Алекс почти на ощупь пробиралась по тропинке к своему автомобилю, как вдруг из темноты вынырнули слепящие фары. Заслонившись рукой от яркого света, Алекс увидела машину Лианн. Та вышла, держа пакет с покупками, и медленно направилась к Алекс.
– Привет, Алекс!
– Привет.
– Тебе надо было сначала позвонить.
– Зачем? Чтобы ты меня не пустила?
Хриплый смех Лианн так живо напомнил Алекс ее мать, что она невольно поежилась.
– Да нет, почему же. – В тусклом свете фонарика, висевшего над крыльцом, лицо Лианн казалось бледным и усталым.
В субботу у нее был единственный выходной. Алекс вдруг стало жаль ее. То, что сделала Лианн, простить нельзя, но сейчас вся ненависть к ней сменилась состраданием. В глазах Лианн промелькнуло затравленное, испуганное выражение.
– Я все равно собиралась уходить, – сказала Алекс.
– Ты разговаривала с моей матерью? – насторожилась Лианн.
– Да. У нас была довольно продолжительная беседа. За все годы, что я ее знаю, мы впервые поговорили по душам.
– Да, мама такая – мне она и двух слов не сказала, пока я росла, а я ведь ее дочь. – Лианн притворно рассмеялась, но смех ее тут же угас.