Осман Саад, двадцатичетырехлетний араб, не мысливший свою жизнь без компьютера, отвечал в резиденции за сложную систему наблюдения, работу которой он сам и поставил. Главное, в его распоряжении были деньги. Но еще главнее – его энтузиазм и любовь к всевозможным новинкам из области программного обеспечения и электронного оборудования. Он заказал и в кратчайшие сроки получил компактные видеокамеры шведской фирмы «Агема Инфра-Ред», которые работали в двух режимах – обычном и в диапазонах волн длиной от 8 до 12 микрон; то есть улавливали малейшую разницу температур: инфракрасное излучение преобразуется в видеосигнал и поступает на монитор. Если даже во всей резиденции вырубится свет, то новейшая аппаратура, ставшая на место старой, установленной во времена генерала Аль-Хазраджи и работавшая от автономного источника питания, позволит отслеживать все передвижения как в самом здании, так и в бункерах.
Многое поменялось за последние годы, вернее, за последние месяцы, когда система наблюдения перешла в руки к Осману. Под офис он облюбовал полуподвальное помещение, вход в который был скрыт от посторонних глаз. Здесь же Осман Саад и жил, двое помощников Османа Саада нимало не беспокоили его, человека весьма демократичного: рабочие места даже не были отделены друг от друга перегородками или ширмами, как в современных учреждениях по производству того же программного обеспечения.
Осман был одним из первых, с кем познакомился прибывший в резиденцию майор спецназа Аль-Хадиси. Он с любопытством оглядывал «демократию», которую тут навел «вероотступник»: плакаты популярных эстрадных исполнителей, артистов; большое фото какого-то жизнерадостного человека в очках, демонстрирующего лазерный диск на фоне табло с цифрами 62. Ниже еще одна фотография из того же цикла: лазерный диск, из отверстия которого торчал палец, на фоне все того же табло, но уже с другими цифрами: 35.
– Кто это? – спросил Аднан, искренне удивляясь, что на фото не Саддам Хусейн.
– Билл Гейтс, – пояснил компьютерный гений.
– Почему он скрывает свое лицо на нижней фотографии?
– Это не он держит диск. Средний палец принадлежит скорее всего хакеру. Пиратская копия «Windows ХР» появилась за тридцать пять дней до официального релиза.
– Понятно, – сказал майор, ничего не поняв. – У тебя есть точный план помещений резиденции?
– Садитесь, – предложил Осман военному гостю место за монитором. – У меня есть старые чертежи, есть новые – их я сделал сам по типу электронной карты. Можно передвигаться по всем помещениям, не выходя из офиса. Правда, не в режиме реального времени – для этого есть видеокамеры, – а просто схемы. Сейчас я переключу изображения на свой монитор.
Стоя сбоку от майора, Осман вывел на экран порядка тридцати окон, расположенных каскадом, пояснив:
– Это здесь они так расположены. А за пультом, – он указал рукой на стеллаж с десятком мониторов, – изображения чередуются. Выбирайте любое помещение. Наводите курсор на окно, и оно раскроется. Вот портал, видите? – Осман продемонстрировал майору несложную технику выбора изображения. – Это холл на втором этаже. Это подвальные помещения. Первая лаборатория... вторая... столовая...
– Камеры на виду? – спросил Аднан.
– Конечно. Таково было пожелание коменданта резиденции, и я с ним согласился. Не скрытая съемка, а явный надзор. К этому добавить нечего, правда?
Майор кивнул.
– Это единственное место, откуда ведется наблюдение?
– В караульном помещении есть пульт. Собственно для нужд начальника караула. Он ведет надзор за своими подопечными. Десять видеокамер передают изображение на его пульт.
Аднан спросил, как работает система безопасности в случае утечки отравляющих веществ из бункера. Все оказалось достаточно просто: выход из лабораторий блокируется при помощи герметично закрывающейся бронированной двери; включается система очистки воздуха, которая, по словам Османа, устарела. Об эвакуации персонала речь не шла.
– А без помощи датчиков можно заблокировать выход из бункера? – спросил Аль-Хадиси, которому в голову пришла неплохая идея.
– Легко. – Саад кивнул на клавиатуру.
– Еще один вопрос. Изнутри можно открыть эту дверь?
– Если только взорвать. Как таковых замков дверь не имеет – просто огромная бронированная плита, опускающаяся из паза. Нужен "очень мощный заряд, что приведет к сильнейшему давлению во всех без исключения помещениях. Не исключено обрушение некоторых конструкций и повреждение механизмов замков, заклинивание самих дверей, за которыми можно укрыться. Но все это нереально и по другой причине: сдетонируют боеприпасы в бункере. Тогда кранты и верхним, и нижним. Вы хотите спросить, есть ли выход из заблокированного бункера? Нет. Если только через узкую шахту системы вентиляции.
Но ее конструкция такова, пояснил Осман, что через нее сможет выбраться лишь ребенок, обладающий силой и ловкостью атлета. Шахта очень узкая и представляет собой коленчатую систему.
Аднана не волновали ширина и устройство вентиляционной шахты: стоит поставить к ней одного автоматчика – и проблема этого запасного выхода будет решена.
Он еще раз оглядел помещение, находящееся под представительским залом на втором этаже и наполненное гулом работающих компьютеров. Вход в него специально не маскировался, дверь сливалась с мраморными плитками, которыми были отделаны как колонны в коридоре, плюс тускло освещенное подлестничное пространство. Из этого полумрака дверь офиса Османа Саада глядела на оба лифта и открывалась совершенно бесшумно. Жаль, нет «глазка», но его с лихвой компенсировала видеокамера, охватывающая большую часть широкого прохода.
Аднан спустился в лабораторию, тщательно осмотрел помещения, поинтересовался арсеналом и отравляющими веществами, проверил, как работает телефонная связь в бункере (убедился, что даже самые мощные радиостанции глохнут в этом армированном каменном мешке), какими средствами электронной защиты снабжены лифты – основное средство сообщения с «верхним миром». Выслушав специалиста, обслуживающего систему подъемников, Аль-Хадиси надолго задумался, после чего сказал: «Это сложно. Доступ нужно сделать попроще. Возьми в помощники Османа. И вот еще что...»
Ничто не отвлекало Аднана от подготовки к операции по обезвреживанию (именно так просилась называться предстоящая акция) российских диверсантов. Ни он сам, ни люди из его команды не покидали центрального здания резиденции, даже близко к окнам подходить им запрещалось. На ночь бойцы «Алькора» теснили Османа Саада, рассредоточиваясь в его просторном офисе, самом удобном месте, расположенном в центре резиденции, откуда в течение нескольких секунд можно рассыпаться по всему зданию.
Аднан Аль-Хадиси временно облюбовал себе роскошную комнату на первом этаже. Посередине стояли два темно-зеленых дивана, обращенные друг к другу спинками, перед каждым – низкий стеклянный столик. В натертом до блеска паркете отражалась необычной формы люстра, пара светильников на стене подсвечивала портрет Саддама, запечатленного в сером пиджаке, серебристом галстуке, с руками, заложенными за спину. Напольные вазы, цветы, огромный аквариум, серебро, хрусталь – словом, шик, богатство. Растворяясь в этой евразийской роскоши, Аднан задумывался о том, что один из пунктов приказа он все же нарушил: дело касалось российских специалистов-химиков, которых командиру спецназа надлежало уничтожить в первую очередь. Не жалость коснулась сердца Аль-Хадиси, родившегося в бедной многодетной семье в пригороде Эрбиля, а сценарий подготовленной им операции, носившей жестокий характер, подвигнул его ослушаться приказа. Хотя перед глазами все еще стояло предостережение генерала Махджуба: «Не дай тебе господь переоценить свои силы, Аднан. Меня не простят за твои ошибки, а я не пощажу тебя».