– Здорово, что я не боюсь покойников и всяких там предметов религиозного культа.
Если в нем и жили крохи боязни, то выветрились окончательно, и переломный момент наступил ровно в тот момент, когда он подумал о способе «поквитаться с Живновым»; а к бутылке с порошком зомби он прикоснулся с чувствами, будто в ней находился прах его заклятого врага.
Он подошел к Живнову; зная, что никто не видит его лица, Катала улыбнулся и подмигнул: «Я контролирую ситуацию. Потерпи: тебе снова будет больно. Мне придется ударить тебя в голову. Сильно». Жевун не шелохнулся. Все так же сидел, прислонившись спиной к заднему колесу машины и подобрав под себя ноги. Каталин сдержал обещание и, долбанув Живнова в голову, потащил к склепу уже бесчувственное тело.
– Ему удастся привести предателя в чувство, – тоном анестезиолога изрек Вергельд.
– Что? – переспросил адвокат.
– Не отставай, – бросил уже через плечо Вергельд. – Ни одно мгновение ритуала не должно ускользнуть от нашего внимания. – Он неожиданно остановился, и Нико едва не сшиб его. – Ты когда-нибудь видел человека, который умирает каждую секунду?.. Оставь – я наперед знаю, что ты скажешь. Ненависть не имеет предела. И еще одно: форма карателя твоему парню к лицу. Он знает это. Но мы не знаем, отмахивается ли он от этих чувств. Он перешагнул тот рубеж, возврата к которому нет. Если и сжигать мосты, то все, не оставляя ни одного. Он прав. Не отставай, – во второй раз поторопил он Нико.
Пожалуй, жилище, порог которого перешагнул Каталин, дотащив тело Живнова до входа, годилось для отшельника. Тогда какого черта он построил дом вблизи дороги? – усмехнулся он. Если уже уединяться, то капитально. Но все равно мысленно поблагодарил хозяина скита, следы которого были покрыты толстым слоем времени. На взгляд Каталина, африканский инок походил на сибиряка, оборудовавшего зимовье. Отсюда при всем желании нельзя было вынести ложе, на котором некогда почивал аскет, поскольку состояло оно из трех подогнанных друг к другу огромных камней; лишь незначительные трещины рушили иллюзию монолита. На каменном же столе ждали своего часа глиняные чашки, кувшин. На взгляд Каталы, тут не хватало здоровенного камня, соединенного цепью с ключом, чтобы не уперли. На стенах помещения до сей поры остались традиционные маски устрашающего вида, музыкальные инструменты, деревянные статуэтки, изображающие животных.
Музыкальные инструменты…
Каталин усмехнулся и тихо бросил под нос:
– Здесь ты наиграешься вволю.
Он обернулся и вздрогнул. В метре от него стояла жрица с расквашенным лицом. Он настолько увлекся, разглядывая жилище безымянного аборигена, что позабыл о Мамбо. Она следовал за ним тенью, которая удлинялась все больше, и больше бледнела, таяла под убегающим за горизонт солнцем… У него едва не вырвалось: «Чего тебе надо, ведьма?»
Он облизнул пересохшие губы.
– Я был в шаге от этого, как его… Ну когда боишься говорить из-за страха заикнуться. Проходи. Пока я не начал психовать. Не стой пнем. Ты здесь хозяйка. Я твой жрец, не забыла?
Он обошел будто окаменевшую Мамбо и за руки втащил в дом все еще бесчувственное тело Живнова. Отдышавшись, подхватил его под мышки и поместил на каменное ложе с заметным углублением посередине.
– Мне раздеть его?
– Не обязательно, – ответила Мамбо. Она покосилась на дверной проем, который загородили тени двух человек: Вергельда и Николаева, бросила взгляд на оконце, в котором маячила фигура Гвидона. Едва удержалась от резкого замечания: «Не загораживайте свет!» – Разорви на нем рубашку, – попросила она Каталина. – Мне нужна его шея, грудь.
– Ты прямо как вампир, – одобрительно заметил Катала.
Он одним резким рывком разорвал рубашку. На шее Живнова остался только воротник, застегнутый на вторую пуговицу. Каталин избавил товарища и от него. Едва ткань упала на пол, Жевун открыл глаза. И на этот раз получил предупреждение:
– Не дергайся. – Голосом. А глазами: «Лежи спокойно. Они смотрят на тебя». И дальше мысленно отвечал на вопросы: – Да, ты можешь думать, что я поверил в бред о магии вуду, зомби. Почему бы мне не поверить в твоего Мага, заклятья которого сгибали тебя в дугу? Главное, что ты сам веришь в это. И воздастся тебе по вере твоей, – спокойно, не меняя тона, без апломба произнес Каталин.
Дальше он обращался только к жрице.
– Из чего состоит твой порошок?
– Из печени рыбы-смерти…
«Которая содержит тетродотоксин, – мысленно поправлял и добавлял Каталин, отчетливо припоминая беседу в кабинете адвоката. – И этот компонент стоит на первом месте для создания зомби».
– Из жабы-аги и жалящего червя…
«Эта тварь ядовита на всех жизненных стадиях. Ее железы содержат сильные яды, которыми она выстреливает в хищника, воздействуют на сердце и нервную систему, вызывают судороги. Жабу и червя сажают на ночь в одну банку. Червь жалит жабу, заставляя ее вырабатывать яд, пока та не превратится в натуральный мешок с ядом, и только тогда она годится для создания зомби. И это второй по значимости компонент в порошке зомби».
– Датура…
«Дурман. Вызывает галлюцинации Хорошая витаминная добавка к ядам рыбы-смерти и покусанной червем жабы».
В какой-то момент Каталин почувствовал себя участником розыгрыша, в котором главное лицо – Живнов. Когда он проглотит и запьет порошок, способный убить и слона, когда мысленно прочитает последнюю молитву, в этой африканской халупе зажжется яркий свет, внутрь ворвутся полуобнаженные красавицы с цветами и праздничными венками, которыми украсят натурально воскресшего. Прозвучит живительное слово «розыгрыш». Или «игра».
– Кости черепа мамбо…
«Что? О чем это она? А, кости черепа ее предшественницы». Катала живо представил, как эта окровавленная обезьяна раскапывает руками могилу сдохшей жрицы вуду, обезглавливает ее скелет. Забавно. Потом измельчает его в порошок. В огромной ступе. Порошка так много, что список потенциальных превращенцев в зомби увеличивается в разы.
– Как ты приготовила порошок?
Он не ради праздного интереса расспрашивает Мамбо, рассуждал Вергельд, втянутый в процесс создания зомби. Его вопросы и ее ответы уже начали убивать человека, лежащего в углублении каменного ложа. Он уже превращался в зомби, был ни жив ни мертв. На него смотреть страшно… Николаеву. Вергельд скосил глаза на адвоката. Тот был белее мела и покусывал губы. Казалось, старается не пропустить ни слова из того, что говорит жрица.
– Яды, желчный пузырь человека, травы и порошки я перемешивала три дня и три ночи. У меня было трое помощников. Они, сменяя друг друга, исполняли ритуальные песни и танцы.
– Без перерыва?
– Да.
– Лихо, – одобрил Катала. – Что дальше?
– Полученное вещество я опустила на один день в гроб с мамбо.
– У которой ты открутила черепок и перемолола его?