– У обеих все прекрасно, госпожа Ягг, благодарствуйте за беспокойство.
– А это Эсме Ветровоск, она мне иногда помогает, – представила нянюшка.
Швейцар кивнул. Было совершенно очевидно, что друг госпожи Ягг – его друг.
– Никаких вопросов, госпожа Ягг.
Когда они вошли внутрь и углубились в пыльный лабиринт коридоров, матушка подумала – и не впервые, – что нянюшка располагает собственной, свойственной только ей магией.
Нянюшка не столько входила в общество, сколько вписывалась в обстановку; сама того не сознавая, она питала естественную любовь ко всем людям и развила это свое свойство до уровня некоей оккультной науки. Матушка Ветровоск нисколько не сомневалась, что нянюшка уже знает имена, семейные истории, дни рождения и любимые темы разговора большинства людей, работающих в Опере. Весьма возможно, что она уже подобрала к каждому тот самый заветный ключик, открывающий душу. Это мог быть разговор о детях, настойка от больной ноги или один из сальных нянюшкиных анекдотов – так или иначе, через каких-то двадцать четыре часа знакомства человеку казалось, будто он знал нянюшку всю свою жизнь. И он делился с ней самым сокровенным. По собственной воле. Нянюшка умела ладить с людьми. Даже каменная статуя разрыдалась бы у нее на плече и как на духу выложила все, что думает о проклятых голубях.
Это умение – особое. Матушке никогда не хватало терпения развить его в себе. Она лишь время от времени задавалась вопросом: а может, это было бы неплохой идеей?
– Занавес поднимают через полтора часа, – деловито сообщила нянюшка. – Я обещала Жизель, что подсоблю ей…
– Кто такая Жизель?
– Она делает макияж актерам.
– Но ты ведь представления не имеешь о макияже!
– А стены в моем нужнике, думаешь, кто разрисовывал? – возразила нянюшка. – А еще я рисую рожицы на яйцах для ребятишек на каждую мясленицу.
– И где ты еще подвизалась? – саркастически осведомилась матушка. – Может, поднимать занавес? Или выступать за ту балерину, которую прошлым вечером закидали помидорами?
– Я и в самом деле обещала, что помогу разносить напитки во время аперкотива. – Яд сарказма скатился с нянюшки, как капля воды с раскаленной печки. – Видишь ли, из-за Призрака многие слуги бежали, как крысы с корабля. Прием в главном фойе через полчаса. И тебе, как покровительнице оперы, обязательно надо на нем присутствовать.
– Это что еще за аперкотив такой? – подозрительно спросила матушка.
– Нечто вроде шикарной вечеринки перед началом представления.
– И что мне там делать?
– Потягивай шерри и веди вежливую беседу, – объяснила нянюшка. – Или принимай участие в разговоре, все равно. Ты бы видела, каких закусок по такому случаю наготовили. Есть даже маленькие кубики сыра на палочках, воткнутых в грейпфруты, а уж шикарнее и не придумаешь.
– Гита Ягг, ты ведь не готовила никаких своих… специальных блюд?
– Нет, Эсме, – смиренно ответила нянюшка Ягг.
– Но в глазах у тебя чертики!
– Я была слишком занята.
Матушка кивнула.
– А не найти ли нам Грибо? – предложила она.
– Ты уверена, что стоит, а, Эсме?
– Сегодня вечером у нас будет много работы, – ответила матушка. – Нам не повредит лишняя пара рук.
– Лап, ты хочешь сказать.
– В данном случае это легко поправимо.
Это и в самом деле был Уолтер. Агнесса знала наверняка, и ее знание шло не от головы. Она, как бы сказать… нутром чуяла. Ощущала, как дерево ощущает солнце.
Да, все сходится. Уолтер Плюм может ходить где угодно, и никто на него не обращает внимания. В каком-то смысле он невидимка, потому что всегда рядом. И не удивительно, что человек навроде Уолтера Плюма всей душой желает превратиться в кого-то столь блестящего и лихого, как Призрак.
Взять, к примеру, Агнессу Нитт, которая всю жизнь мечтает о превращении в таинственную и загадочную Пердиту Три Икса.
Агнесса поморщилась, не успев подавить эту предательскую мыслишку. «Но я-то никого не убиваю», – поспешила оправдаться она.
Логика была безупречной. Если он Призрак, значит убийца – это он.
Его странный вид… и говорит он так, словно боится, что слова разбегутся в разные стороны…
Кто-то тронул Агнессу за плечо. Она повернулась.
– Это всего лишь я!! – воскликнула Кристина.
– …О.
– Как ты считаешь, разве не чудесное платье?!
– Что?
– Платье, глупая!!
Агнесса оглядела ее с ног до головы.
– О. Да. Очень мило. – Отсутствие интереса светилось в ее голосе, как огромная луна над полночными мостовыми.
– Неужели тебе не нравится?! Послушай, Пердита, правда, у тебя нет никаких оснований для зависти!!
– Я вовсе не завидую, просто размышляла кое над чем…
Она видела Призрака всего одно мгновение, но могла сказать с полной уверенностью, что двигается он совсем не как Уолтер. Уолтер идет так, будто кто-то тащит его за голову, волоча следом тело. Но она была готова чем угодно поклясться, что Призрак – это Уолтер Плюм.
– И все-таки вид у тебя не слишком восхищенный!!
– Я вот думаю: может, Призрак – это Уолтер Плюм? – вдруг вырвалось у Агнессы.
«Вот дрянь!» – тут же выругалась она про себя. Даже Андре ее не понял, так чего ожидать от Кристины?
Глаза Кристины расширились.
– Но он же просто чокнутый!!
– Он странно ходит и странно говорит, – возразила Агнесса, – но если он выпрямится в полный рост…
Кристина расхохоталась. Агнесса почувствовала прилив злости.
– И он чуть ли не в открытую признался мне, что да, он и есть тот самый Призрак!
– И ты ему поверила?! – Кристина издала легкий досадливый звук, который Агнесса истолковала как весьма оскорбительный. – В самом деле, вы, девушки, готовы поверить во что угодно!!
– В каком это смысле «мы, девушки»?
– О, перестань, все ты понимаешь!! Балеринам на каждом углу мерещится Призрак!!
– Ну и что? Ты считаешь, я одна из этих впечатлительных идиоток? Только, прежде чем отвечать, подумай хотя бы пару секунд!
– Нет, я, конечно, не считаю тебя такой, но…
– Ха!
Агнесса величественно направилась за кулисы. Шла она куда глаза глядят, тут ведь главное – эффект, а не направление. В результате она забрела на склад декораций. Шум сцены постепенно затих. В помещении были лишь две двойные двери, которые вели во внешний мир. Вокруг, сваленные как попало, громоздились куски замков, балконов и романтичных тюремных камер.