— А может быть, это ты командир диверсантов?
— Нет! — замотал головой «пленный». — Нет, я простой солдат!
В это время в дежурку ввалились два летчика.
— Ну, наконец-то! — воскликнул Реммер. — Прошу, господа, выложить все имеющиеся у вас документы. — Пилоты, выполняя приказ, положили свои планшеты на стол.
— Майнц, где карта, которую я передал вам вчера? — спросил майор, посмотрев на пилота «Мессершмитта».
— В моем планшете вместе с остальными документами, — ответил тот.
— Хорошо… — кивнув, продолжил Реммер. — А теперь слушайте меня внимательно… Сейчас вы должны немедленно взлететь. Русские могут напасть на аэродром в любую секунду. Мы не знаем точное их количество, и это скверно. Ваша задача, Майнц, Науманн, такова: после взлета обнаружить сверху русских диверсантов и партизан, а затем атаковать их. Пока вы будете бомбить и обстреливать русских, мы на грузовиках попытаемся уйти подальше от этого места. Вы же, после того как мы оторвемся, должны вылететь в расположение командующего люфтваффе группы армий «Центр», то есть следуйте прежнему моему приказу. Вам все понятно?
— Да, господин майор. — Майнц и Науманн согласно закивали головами.
— Выполняйте… Да… и позовите сюда Штольца.
Летчики, козырнув, вышли из помещения. Реммер тем временем повернулся к капитану.
— Так что вам ответил этот русский, Коллер?
— Он ничего не знает, господин майор.
— Этого и следовало ожидать, мы напрасно потеряли время.
Скрипнула дверь, и в дежурку вошел начальник охраны аэродрома Штольц.
— По вашему приказу явился, господин майор! — с порога козырнул он.
— Слушайте мой приказ, Штольц! — обратился к нему Реммер. — Как только наши «стервятники» поднимут в небо свои самолеты, мы на грузовиках должны покинуть аэродром.
— Все?
— Да, все. Если останется время — подожжем здесь то, что может гореть. Потом двинем по поляне на запад, попытаемся прорваться в Белосток через Гиляровку.
— Но тогда придется какое-то время идти лесом!
— Вы можете предложить какое-то другое решение?
— Никак нет, господин майор, просто это опасно — в лесу мы можем нарваться на засаду.
— Риск, безусловно, есть, но другого варианта я не вижу. Можно, конечно, остаться здесь и принять бой, но сможем ли мы продержаться до подхода помощи? Я в этом не уверен… Кстати, какие меры вы приняли для отражения нападения?
— Солдаты заняли круговую оборону, господин майор, — отрапортовал Штольц.
— А что русские?
— Пока никак себя не проявляют, молчат.
— Тогда не теряйте время, гауптман.
— Слушаюсь! — Штольц ушел, сильно хлопнув за собой дверью.
— Теперь, когда все необходимые распоряжения отданы, — сказал майор, посмотрев на радиста пронзающим взглядом, — считаю важным немедленно связаться с Белостоком. Вы установили связь, Мюллер?
— Связь есть, господин майор.
— Кто будет докладывать первым? Вы, Коллер, или…
— Никакого радиосеанса не будет… — резко прервал его капитан. Реммер, ничего не понимая, удивленно смотрел на Коллера, который нацелил на него пистолет. Майор инстинктивно потянулся к кобуре, но резкий окрик Коллера остановил его: — Не делайте глупостей, Реммер! Предупреждаю, что я никогда не жаловался на свою стрельбу. Первая пуля — ваша, вторая — вашему радисту.
Мюллер, все еще не веря в происходящее, стал приподниматься со стула, но встать в полный рост не успел — к изумлению Реммера, «пленный» русский парашютист мгновенно вскочил на ноги, схватил со стола автомат радиста и наотмашь ударил им того по голове. Мюллер как подкошенный без сознания упал на пол. Тот, кого Коллер называл Бинбахером, тут же принялся рвать провода радиостанции.
— Послушайте, Коллер, или как вас там… — Реммер понял, что попал в ловушку, и теперь на ходу пытался придумать, как из нее вырваться. Важно было за что-то зацепиться, но вот за что?
— Спокойно, майор, спокойно. Ваша жизнь нам не нужна. Мы лишь хотим, чтобы вы ответили на некоторые вопросы.
— Кто это — мы?
— А вы сами еще не догадались?
— Русские.
— Вот видите, вы уже сами знаете ответы на свои вопросы, так зачем их тогда задавать? Лучше ответьте на наши.
— Что вы хотите узнать?
— Что это за аэродром и каково его предназначение?
— Это все?
— Для нас достаточно. По крайней мере, на первое время.
— А если я откажусь?
— Тогда мы вас убьем, а о том, что нас интересует, нам расскажут летчики Майнц и Науманн. Так, кажется, вы их называли?
Реммер несколько секунд смотрел в одну точку. Он был напряжен и сосредоточен. Прямо сейчас, вот в этот самый момент решалась его судьба. Майор прекрасно понимал, что этот русский прав и у него действительно нет выбора. Как он проклинал себя за то, что позволил себя одурачить! Прошло секунд десять-пятнадцать, прежде чем он решился:
— Я понимаю, в моем положении глупо говорить о каких-то гарантиях, но все же… Вы сохраните мне жизнь, если я отвечу на ваши вопросы?
— Рассказать обо всем — ваш единственный шанс, — уклонился от прямого ответа Черняк. — Откажетесь — тут же умрете, вы должны это понимать, Реммер. Тем более на то, чтобы торговаться, у нас нет времени. Сказать честно, майор, у вас попросту нет иного выхода, кроме как начать говорить.
Реммер потупился.
— Похоже, вы действительно загнали меня в тупик. И вас интересует аэродром? — Майор теперь смотрел прямо в глаза капитану. — Так вот, хочу сразу сказать вам, что такие аэродромы есть на всех фронтах. И их не десятки, а сотни. Немудрено, что вам о них ничего не известно. Дело в том, что они начали действовать всего-то дней десять назад. Созданы по секретному приказу руководства люфтваффе для обучения молодых летчиков навыкам боевых действий.
— Уточните, что это означает конкретно?
— Как известно, обучение пилотов занимает довольно-таки продолжительное время, и к тому же это дело затратное, а потому, чтобы избежать в условиях войны среди неопытных летчиков больших потерь, на самом верху было принято решение, что, перед тем как отправить их на фронт, им стоит на практике отточить стрельбу и бомбометание. В качестве целей выбираются дома мирных жителей в селах. Вначале работает пилот бомбардировщика, стараясь попасть в цель с первого раза, а потом за дело принимается пилот истребителя. Он стреляет, как правило, по людям, выбежавшим из своих домов. Вот этим как раз и занимались летчики Майнц и Науманн.
— Почему было принято решение проводить тренировки именно на мирных жителях? — спросил Черняк.