Нет, Вулкан этого не захотел бы, да и Пия тоже. И о чем только этот бог огня думает? Он ведь нашел наконец свою любовь. Пия — это все, что имеет для него смысл и значение в целом мире. Венера остановилась перед возвышением и присела в реверансе с такой грацией и красотой, что мгновенно привлекла к себе внимание всех находившихся в зале.

— Что мы можем сделать для тебя, богиня любви? — спросил Зевс.

А потом, слегка нахмурившись, добавил:

— Но разве с просьбой обращались не ты и наш сын вместе?

— Да, милорд, — кивнула Венера. — Но похоже, Вулкан немного задерживается, и потому я пришла, чтобы высказаться за нас обоих.

Зевс фыркнул, но Гера откликнулась с изысканной любезностью:

— Что ж, говори, Венера. Мы выслушаем твою просьбу.

Венера вскинула голову и заговорила чистым, уверенным голосом, который был слышен во всех уголках огромного зала.

— Для вас не секрет, что мой брак с богом огня был несколько необычным, и суть нашей сегодняшней просьбы как раз в этом. — Венера немного помолчала, ожидая, пока в зале утихнет удивленный шепоток. — Мы с Вулканом всегда были добрыми друзьями, но поженились мы с намерением создать ложное представление. В нашем браке не было любви. И теперь мы желали бы исправить ошибку. Брак должен быть основан на чем-то большем, чем выгода для сторон, и потому мы с Вулканом просим...

— И потому ты стоишь там, чтобы просить о перезаключении нашего брака.

Вместе со всей толпой богов, божеств, нимф и прочих Венера изумилась: ее перебили! Она оглядела огромное помещение и наконец заметила высокую фигуру Вулкана, направлявшегося к ней. Нет, конечно же, она просто неверно его поняла. Венера вопросительно посмотрела на бога огня, когда тот наконец остановился рядом с ней перед тронами родителей.

— Вулкан, что ты такое говоришь?

Венера произнесла это так тихо, чтобы ее мог расслышать только Вулкан.

Он улыбнулся ей, но вместо того, чтобы ответить, посмотрел на родителей и склонился перед ними.

— Зевс, Гера! — заговорил бог огня. — Спасибо, что согласились сегодня выслушать нашу просьбу, и простите, что я опоздал.

— Ничего страшного, сынок, — ответила Гера, широко улыбаясь своему любимому ребенку. — Высказывайте вашу просьбу. Твой отец и я готовы ее выслушать.

— Венера совершенно права. Мы с самого начала отправились в совместный путь без любви. Но теперь мне бы хотелось это исправить. Если Венера согласится, я хотел бы заново заключить наш брак, и на этот раз он будет самым настоящим.

Бог огня не обратил внимания на изумленный шепот, пронесшийся по огромному залу, и на саркастические смешки, которыми ответили на его заявление наблюдавшие бессмертные, и повернулся к Венере. И еще больше изумил богиню любви, обняв ее. Когда бог огня заговорил снова, он не стал понижать голос. И весь гигантский зал Олимпа слышал, что именно он говорит, — но говорил он уверенно, и его слова, похоже, задели душу Венеры глубиной звучавшей в них страсти.

— Кто бы подумал, что воплощенная Любовь может страдать от одиночества?

— Что? Я... я не понимаю, Вулкан! — прошептала Венера.

Он снова заговорил от всей души и опять не сделал попытки понизить голос.

— Ты была одинока, жена моя. Ошеломленная, не понимающая, что происходит.

Венера в точности повторила те же слова, что произносила несколькими днями раньше, во время странно похожего на этот разговора:

— Была. Но все равно нам не стоило жениться. Просто мы оба были невыносимо грустны. Однако дружба может служить дополнением к истинной любви, но никогда ее не заменит.

Богиня любви задержала дыхание, вопреки разуму надеясь, что знает, что прозвучит дальше.

— Но может быть, есть способ это уладить? Для нас обоих?

Когда Венера услышала знакомый ответ, те слова, что прозвучали в ночь маскарада, она задрожала. И внезапно огромный зал как будто исчез куда-то, сменившись оклахомской ночью, когда мужчина, смотревший ей в глаза, был тоже в маске, хотя и в другой.

— Это ты? Как такое могло произойти? — шепотом спросила она.

И тут наконец он заговорил так тихо, чтобы его слышала только богиня любви:

— Все очень просто, моя богиня. Я наконец набрался храбрости, чтобы принять твою любовь.

С радостным криком Венера закинула руки на шею Вулкану и прижалась к нему всем телом, а он наклонился и жадным поцелуем впился в ее губы... и теперь Вулкан, бог огня, формально и официально стал супругом Венеры, богини любви, — и все обитатели Олимпа засвидетельствовали это. Огромный зал превратился в нечто вроде бешено бурлящего котла. Каким-то краешком ума Венера осознала, что оглушительный шум вокруг нее — это радостные, приветственные крики: олимпийцы сразу увидели, что перед ними истинная любовь. Но Венера решила, что она подумает об этом позже, подумает и порадуется. А прямо сейчас ей было не до того, потому что она наслаждалась дарованным ей чудом: она теперь могла провести всю вечность со своей половинкой.

Эпилог

Годом позже

— Дорогая, у тебя нет ни кусочка баранины! Ты не сочтешь это чересчур ужасным, если я добуду хорошую баранью ножку с Олимпа, чтобы поджарить ее на гриле? Я так люблю это мясо!

Венера, заглядывавшая в холодильник Пии, выглядела так, будто ожидала увидеть там целую баранью тушу, спрятавшуюся где-нибудь между коробками с молоком и апельсиновым соком.

— Венера, но у нас же есть бифштекс из мяса буйвола! Он лежит в маринаде со вчерашнего вечера. Поверь, это будет очень вкусно! И к тому же буйволиное мясо не такое жирное, и в нем меньше холестерина, чем в говядине, не говоря уж о баранине.

На прекрасном лице Венеры отразился вопрос. Пия закатила глаза.

— И для тебя буйволятина полезнее.

Богиня подумала секунду-другую, а потом скривилась так, словно откусила здоровенный кусок чего-то несъедобного.

— Ты хочешь сказать, это здоровая пища?

Пия расхохоталась.

— Эй, малышка, ты опять мучаешь эту бессмертную?

Венера наблюдала, как Вулкан... нет, Гриффин!.. Ей иной раз трудно было припомнить, что она должна всегда называть его Гриффином... медленно шел к своей жене. А нога у него двигается уже лучше, подумала богиня любви. Хотя его раны были смертельными. Вся левая нога оказалась раздробленной. Венера вспомнила, как в те месяцы, что последовали за несчастным случаем и ошеломительным обменом душ между их возлюбленными, ее смертная подруга постоянно говорила о докторах и о том, что они уверены: Вулкан, ныне живший жизнью смертного Гриффина, никогда не будет снова ходить. Пия и Венера лишь обменивались при этом улыбками. Они знали, что докторам не известно о душе, занявшей смертную оболочку пожарного. И вот теперь Гриффин ходил — пока еще медленно и неуверенно, однако ходил.