– Ты – мясо! – прорычал граф. – Умное мясо!
– И ты сам меня пригласил, – повторила матушка. – Я ведь не из тех, кто заявляется без приглашения.
Девочка на руках у графа вдруг расплакалась. Он резко выпрямился.
– Ты в самом деле так уверена, что я не смогу причинить вреда этому ребенку?
– Я бы этого не смогла, значит, не сможешь и ты.
Лицо графа исказилось. Он сражался со своими чувствами и одновременно с Маграт, которая пыталась лягнуть его в лодыжку.
– А ведь все могло быть так хорошо… – пробормотал он, и впервые его голос утратил уверенность.
– Хорошо для тебя! – закричала Агнесса.
– Мы – вампиры, и мы не можем бороться с тем, что мы есть.
– Только животные не способны бороться со своей природой, – сказала матушка. – Так ты отдашь мне ребенка?
– А если я… – начал граф, но вдруг гордо вскинул голову. – Нет! Я не должен торговаться! И я буду сражаться с тобой твоими же методами! Вряд ли кто посмеет остановить меня, если я сейчас уйду. Посмотри на себя… Посмотри на меня. А теперь… на него. – Он кивнул на фигуру, державшую будто окаменевших Влада и Лакримозу. – Ты этого хочешь?
– Извини… куда я должна посмотреть? – уточнила матушка. – О… «фтарый мафтер» Игоря? Старый граф Сорокула, насколько понимаю?
Старый граф изящно поклонился.
– К вашим услугам, мадам.
– Сомневаюсь, – фыркнула матушка.
– А чо, он был вполне нормальным! – донесся из толпы голос Петра. – Появлялся раз в несколько лет, и никаких проблем не было, главное – про чеснок не забывать. И он вовсе не пытался нам понравиться.
Старый граф улыбнулся ему.
– Твое лицо мне знакомо. Один из семейства Рави, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, господин. Меня зовут Петр, я Гансов сынок.
– Верно, такие же черты лица. Передавай привет бабушке.
– Она скончалась десять лет назад, господин.
– Неужели? Какая жалость. Как быстро в могиле летит время. – Старый граф вздохнул. – В ночной рубашке она выглядела просто сногсшибательно.
– Нормальный был граф!… – раздался еще чей-то голос из толпы. – Иногда покусывал нас, но мы привыкли.
– Знакомый голос, – сказал вампир. – Ты из Вейзенов?
– Да, господин.
– А Арно Вейзен кем тебе приходится?
– Прадедушкой, господин.
– Славный был парень. Семьдесят пять лет назад сразил меня одним ударом. Попал колом точно в сердце с двадцати шагов. Ты можешь им гордиться.
Лицо мужчины просияло от гордости за предка.
– Тот кол до сих пор висит у нас над камином, ваше сиятельство.
– Приятно слышать. Жаль, старые традиции постепенно уходят…
– Этого не может быть! – вдруг заорал граф Сорокула. – Неужели вы предпочитаете его? Он ведь чудовище!
– Зато он никогда не пытался их контролировать! – в ответ заорала Агнесса. – И не подписывал с ними никаких соглашений!
Граф Сорокула вместе с заложницами медленно пятился к двери.
– Нет, – сказал он. – Так, как вы хотите, не будет. Если кто думает, что я не смогу причинить вреда этим очаровательным заложницам, пусть попробует остановить меня. Неужели кто-то действительно верит этой старухе?
Нянюшка Ягг открыла было рот, но, заметив взгляд матушки, тут же захлопнула его. Толпа расступилась перед графом, и он подтащил Маграт к двери.
И наткнулся на фигуру всемогучего Овса.
– Сын мой, не думал ли ты впустить в свою жизнь Ома? – спросил священнослужитель. Его голос дрожал. Лицо блестело от пота.
– О… опять ты, – нахмурился граф. – Мой мальчик, если я уж с ней справляюсь, то с тобой вообще никаких проблем не возникнет.
Овес держал перед собой топор так, словно тот был сделан из какого-то драгоценного и очень хрупкого металла.
– Изыди, сила нечестивая… – начал он.
– Ну и ну… – покачал головой граф, отводя топор в сторону. – Ты так ничему и не научился, глупец? Маленький глупец со своей маленькой глупой верой в маленького глупого божка…
– Эта вера… позволяет мне видеть вещи в истинном свете, – с трудом произнес Овес.
– Правда? И ты решил, что сможешь помешать мне? Топор – даже не священный символ!
– О. – Лицо Овса удрученно вытянулось. Он опустил топор, и плечи его обвисли.
Но потом вскинул голову, широко улыбнулся и произнес:
– Тогда… мы сделаем его таковым!
И топор с шелестящим звуком скользнул по дуге, оставляя в воздухе золотистый след.
После чего упал на каменные плиты. В мертвой тишине его падение прозвучало как удар колокола. Овес выхватил девочку из безвольных рук вампира и передал ее Маграт, которая молча прижала дочку к груди.
Первым звуком, нарушившим тишину, было шуршание платья матушки, которая встала со скамьи и направилась к упавшему топору. Подойдя, она толкнула его ногой.
– Если у меня и есть недостаток, – тон ее подразумевал, что такая возможность действительно существует, но лишь теоретически, – то заключается он в том, что я не знаю, когда нужно поворачиваться и бежать. Кроме того, я часто блефую, хотя карта у меня хуже некуда.
Ее голос разносился по залу. Все слушали затаив дыхание.
Она кивнула графу, который очень медленно поднял руки к алой зияющей ране на шее.
– Топор был острым, – сообщила матушка. – Кто сказал, что в мире нет милосердия? Главное – не кивай. Кто-нибудь проводит тебя, уложит в прохладный удобный гроб, лет пятьдесят мигом пролетят, и возможно, ты проснешься достаточно умным, чтобы не делать больше всяких глупостей.
Толпа постепенно оживала. Раздались чьи-то, пока неуверенные голоса. Матушка покачала головой.
– Они хотят, чтобы ты стал более мертвым, – пояснила она графу, который смотрел прямо перед собой застывшим взглядом и пытался остановить кровь, которая все сильнее текла между его пальцев. – Есть всякие способы. Мы можем сжечь тебя, а пепел развеять над морем…
Толпа одобрительно вздохнула.
– …Или дождаться урагана и пустить по ветру…
Послышались робкие аплодисменты.
– …Или заплатить какому-нибудь моряку, чтобы тот увез тебя на Край и там скинул в море.
На сей раз матушка удостоилась одобрительного свиста.
– Конечно, когда-нибудь ты вернешься. Но болтаться в пространстве несколько миллионов лет… лично мне это кажется очень скучным. – Она вскинула руку, успокаивая толпу. – Пятьдесят лет, чтобы все обдумать, – это мне куда больше нравится. Людям нужны вампиры. Они помогают не забывать, зачем нам были даны колья и чеснок.