Она щелкнула пальцами, обращаясь к толпе.
– Кто-нибудь, двое, проводите его в склеп. И выказывайте покойному уважение…
– Но это такая малость! – выходя из толпы, воскликнул Петр. – После всего того, что он…
– Вот когда он вернется, тогда и разберетесь, – отрезала матушка. – И вбейте в головы своих детишек одну простую истину: людоеду нельзя доверять, пусть даже он пользуется ножом и вилкой! И еще помните: вампиры приходят только туда, куда их приглашают!
Толпа отступила. Матушка немного успокоилась.
– А сейчас это мой выбор. Я тут решаю. – Она наклонилась к искаженному ужасом лицу графа. – Ты пытался лишить меня разума, – сказала она чуть тише. – А он для меня – все. Подумай об этом. Попробуй понять. – Она отступила. – Уведите его!
Она повернулась к высокому вампиру.
– Итак… ты – старый мастер, верно?
– Алисон Ветровоск? – с удивлением спросил он. – У меня хорошая память на шеи.
Матушка на мгновение застыла.
– Что? Нет! Откуда тебе известно это имя?
– Она проезжала по здешним местам лет сто назад. У нас была краткая встреча, а потом она отрубила мне голову и вбила в сердце кол. – Граф вздохнул. – Очень энергичная женщина. Ты ее родственница, насколько понимаю. Увы, я потерял счет поколениям.
– Внучка, – слабым голосом произнесла матушка.
– Игорь говорит, вокруг замка летает феникс…
– Думаю, он скоро улетит.
Граф кивнул.
– Мне всегда нравились эти птицы, – сказал он с некоторой тоской. – Когда я был молодым, их было так много. Они делали ночь… красивой. Тогда все было намного проще… – Он помолчал и чуть громче добавил: – Но сейчас мы живем в современном мире.
– Да, именно так они говорят, – пробормотала матушка.
– Но я бы, мадам, не больно-то обращал на их слова внимание. Лет через пятьдесят они уже не будут столь современными. – Он потряс молодых вампиров, как кукол. – Приношу извинения за поведение моего племянника. Оно противоречит традициям вампиров. Наверное, люди из Воронау захотят их убить? Это меньшее, что я могу сделать.
– Но они ведь твои родственники! – воскликнула нянюшка Ягг, когда толпа радостно рванулась вперед.
– Да, но мы, вампиры, никогда не изображали из себя счастливых семей.
Влад умоляюще посмотрел на Агнессу и протянул к ней руки.
– Ты же не позволишь им убить меня, правда? Не дай им поступить так со мной! Мы могли бы… у нас могла бы… Ты ведь не допустишь этого?!
Толпа остановилась. Его слова звучали как мольба. Сотня пар глаз уставилась на Агнессу.
Она взяла его за руку. «Думаю, мы сможем его перевоспитать», – сказала Пердита. Но Агнесса думала о Воронау, об очередях, о детях, которые играли, ожидая неизбежного, о том, что ночью зло может быть по-звериному жестоким, а днем – серым, как дождь…
– Влад, – произнесла она ласково, глядя ему прямо в глаза, – я бы с удовольствием подержала им пальто.
– Похвально, девочка, похвально, – сказала матушка, подходя сзади, – но этого не случится. Забирай их, граф. Научи чтить традиции. Научи быть глупыми.
Граф кивнул и улыбнулся во весь свой клыкастый рот.
– Обязательно. Иногда, чтобы жить дальше, нужно умереть, а потом восстать из могилы обновленным. Я научу их.
– Ха! Ты не живешь, граф. Живет феникс. А ты просто притворяешься живым, хотя на самом деле мертв. Теперь убирайтесь, все!
Снова возник раскол во времени, а потом стая сорок взлетела с того самого места, где стояли вампиры, и, громко треща, скрылась в темноте под крышей.
– Да их здесь сотни! – воскликнула Агнесса.
– Ну, вампиры умеют менять облик, – сказала нянюшка. – И это известно всякому, кто хоть немного разбирается в вампирах.
– Интересно, а триста сорок – это к чему?
– Триста сорок – это к тому, что пора накрывать мебель чехлами, – хмыкнула нянюшка. – А мне пора крепко выпить.
Толпа, поняв, что представление закончилось, начала рассасываться.
– Почему она не позволила их уничтожить? – прошипел Петр рядом с Агнессиным ухом. – Смерть для них – слишком легкий выход!
– Ага, – согласилась Агнесса. – Именно поэтому она и не позволила им умереть.
Овес не шевелился. Он по-прежнему смотрел прямо перед собой, руки у него тряслись. Агнесса подвела его к скамье и осторожно усадила.
– Я убил его, да? – прошептал он.
– В некотором роде, – кивнула Агнесса. – С этими вампирами никогда точно не знаешь.
– У меня не было выхода! Все стало каким-то… воздух вдруг стал золотым, и был только этот момент, чтобы что-нибудь совершить…
– Вряд ли кто-то будет выражать недовольство, – сказала Агнесса.
«Согласись, а он весьма милый, – прошептала Пердита. – Если б он еще выдавил этот свой прыщ…»
Маграт села по другую сторону от Овса и принялась укачивать дочку. Пару раз она глубоко вздохнула.
– Ты поступил очень храбро, – сообщила она.
– Нет, – не согласился Овес. – Я думал, матушка Ветровоск вмешается и…
– А она и вмешалась, – поежилась Маграт. – Еще как вмешалась…
Матушка Ветровоск сидела на другом конце скамьи и поглаживала переносицу.
– А сейчас я хочу поехать домой, – сказала она. – Забраться в постель и спать целую неделю. – Она зевнула. – И чая хочется.
– Но у тебя ведь был чай! – воскликнула Агнесса. – Мы чуть слюной не захлебнулись, глядя на тебя!
– Откуда здесь взяться чаю? Я просто заварила какую-то грязь. Но я знаю, что нянюшка всегда таскает с собой пакетик чая. Где-нибудь в своих закромах. – Она снова зевнула. – Маграт, завари-ка чайку.
Агнесса открыла было рот, но Маграт жестом приказала ей молчать и передала ей девочку.
– Конечно, матушка, – сказала она, мягко толкая Агнессу обратно на скамейку. – Только узнаю у Игоря, где тут хранится чайник.
Всемогучий Овес вышел на крепостную стену. Солнце было уже высоко, свежий ветерок шелестел над лесами Убервальда. На деревьях рядом с замком трещали сороки.
Матушка, облокотившись о стену, смотрела на рассеивающийся туман.
– Похоже, день будет ясным, – весело произнес Овес.
К своему немалому удивлению, он действительно ощущал некую радость. Воздух был прозрачным, навевал мысли о будущем, которое таит в себе неограниченные возможности. Он хорошо помнил момент, когда взмахнул топором, когда оба Овса взмахнули топором. Возможно, еще не все потеряно…
– Ближе к вечеру со стороны Пупа придет гроза, – сообщила матушка.