– Что?
– Это значит «плохо», да, Топаз? – уточнил Джек у падчерицы. Та смерила его ледяным взглядом.
– Надо знать жаргон, – заявила она. – Тинейджерский сленг. Это новый язык. Как эсперанто, только сложнее. От этой музыки уши вянут, – добавила девица.
– Ага, – поддакнул Джек. – Перевожу: мне не нравится музыка, которую ты слушаешь.
В камине ярко полыхал огонь, но и без него атмосфера уже накалилась до предела.
– Ваши друзья придут? – вежливо поинтересовалась я.
– Да, – буркнула она. – Но не за два часа до начала, как ты. Только лохи приходят вовремя.
– Ха! Я же не знала, сколько времени займет дорога. Добиралась на метро.
– Где же твоя тачка? – презрительно скривилась она.
– У меня ее нет. – Топаз закатила глаза.
– О, привет, Минти. – В комнату вошла Джейн с подносом канапе. – Рада тебя видеть, м-м-м... – Я поняла, что она собиралась сказать «снова», потому что в последний раз мы виделись на моей свадьбе. – Чудесная стрижка, – нашлась она. Я поблагодарила улыбкой. И подумала: «Как замечательно она выглядит. Ровесница Джеку – сорок три года, – но выглядит намного моложе».
Чиркнула спичка, и комнату наполнил сигаретный дым. Топаз с видом бывалого курильщика затянулась «Силк кат» и выпустила колечко серебристого дыма, заученным жестом встряхнув головой.
– Все прошу, прошу ее, чтобы бросила, – призналась Джейн с кривой улыбкой. Я подцепила вилкой коктейльную сосиску. – Но она не слушает. Что ж, я считаю, молодые люди должны учиться на собственных ошибках, не так ли?
– Хм, да, – согласилась я.
– Ей пятнадцать.
– Джек постоянно твердит, чтобы я бросила, – прокомментировала Топаз, глубоко затягиваясь. – Но это его не касается. Если мой родной папа не против, не понимаю, при чем тут Джек.
– Да, боюсь, когда Джек просит девочек что-то не делать, они делают это назло, да, дорогие?
– Да! – воскликнули хором Иоланта и Топаз.
– Мне кажется, на тинейджеров лучше действует эмоциональное убеждение. Например, я говорю Топаз: «Дорогая, ты понимаешь, что курение вызывает рак?» А она отвечает...
– Мне пофигу! – подхватила Топаз, заржав, как лошадь.
– Вот именно. – Джейн сдвинула брови, делая вид, что сердится. – Ох уж эти детки! Прямо не знаю. Но все мы были молодыми, правда?
– Как работа? – спросила я Джейн. – Ты очень занята?
– О да! – весело воскликнула она. – Нет отбоя от страдающих анорексией, булимией, депрессией, малолетних преступников и потенциальных серийных убийц!
– Прямо как дома, – Джек глухо рассмеялся. – Шучу, Джейн, – отыграл он назад под гневным взглядом супруги. – Я пошутил, ясно?
Звонок в дверь стал для него спасением. Джек кинулся принимать пальто. Я сидела на краешке дивана, изучая гостиную. Все тут было как в каталоге ИКЕА – ярко, но безлико. Деревянные полы покрыты разноцветными лоскутными ковриками. Кованая люстра-подсвечник. Красочные постеры на стенах. Шторы в веселую клетку на декоративных карнизах. Я ломала голову, куда бы приткнуть бокал, не решаясь поставить его на антикварный столик красного дерева с хрупкой мозаичной поверхностью в виде шахматной доски. Столик явно принадлежал Джеку. Оглядев комнату, можно было легко отыскать его вещи: они выпадали из остальной обстановки. Чудесная картина маслом – дорога в Альпах – висела рядом с репродукцией Хокни [70] . Два красивых хрустальных подсвечника выглядели нелепо на сосновой каминной полке. Все наименее «практичное» наверняка привнес Джек.
Передо мной стоял низкий деревянный кофейный столик. Я избавилась от бокала и взяла со столика книгу. «Как общаться с подростком» Шейлы Мунро. Еще там лежали потрепанный экземпляр «Чужих детей» Джоанны Троллоп и опус под названием «Вы просто не слушаете – вы просто не понимаете».
Звонок звенел без передышки. Комната наполнилась гостями. Шампанское лилось рекой. Я познакомилась с соседями, друзьями и коллегами Джейн, психотерапевтами. Кроме меня Джек не пригласил никого с радиостанции. Но все равно было очень весело, хотя девочки ни за что не соглашались принять участие в вечеринке. Они сидели на ступеньках и читали журналы. В десять часов, когда вечеринка была в самом разгаре и настроение у всех поднялось, снаружи раздался резкий визг шин, пьяный мужской хохот, стук автомобильных дверец. Следом прогремел звонок.
– Привет, это «Эйвон»! – проорал мужской голос сквозь прорезь для писем. – Выходи, Топаз, открывай эту долбаную дверь! – Топаз и Иоланта бросились открывать. В комнату ввалилась целая банда парней в джинсах и черных кожаных куртках. Воздух пропитался тестостероном. Топаз и Иоланта ликовали: приехали их герои.
– Добр-вечр, – пробурчал парень лет пятнадцати и громко, некрасиво сморкнулся. Не знаю, что было жирнее – его залитые гелем волосы или лоснящееся от кожного сала лицо.
– Привет, хм... Уэйн, не так ли? – произнесла Джейн с гостеприимной улыбкой. – И Пит. – Пит поднял татуированную руку вместо приветствия. На его подбородке, словно лава в жерле вулкана Кракатау, пузырились прыщи. – Джек, принеси ребятам выпить, – попросила Джейн. – У нас полно пива, мальчики.
– Клево, – откликнулись мальчики и потопали на кухню.
Дзинь-дзинь!.. Прибыла еще одна группа тинейджеров. Трое парней и две девушки. Все уставились на нас так, будто мы пришельцы с планеты Зог.
– Ни фига себе шнурков набежало! – выпалило создание по имени Заря с малиновыми волосами и таким количеством сережек в ушах, что мочки напоминали карниз для штор.
– Шнурки – это мы, – объяснил Джек со знанием дела. – Не подумай, что Заря имеет в виду тесемочки для обуви.
– Долбаные родаки, – фыркнула ее подружка.
– Родаки? – не поняла я.
– Родители, – перевел Джек.
– Заря, что будешь пить? – спросила Джейн.
– «Отвертку», – ответила Заря.
– Да, конечно, – кивнула Джейн. – Тебе то же самое, Тайлер?
Тайлер кивнула.
– Только водки побольше, – уточнила Заря.
– Угощайтесь, девочки! – гостеприимно предложила Джейн. Подростки направились к столу с напитками. – Мы вам доверяем, не пейте слишком много.
– Как же, – огрызнулся Джек.
Дзинь-дзинь!.. В комнату ввалились девочки с проколотыми бровями и девочки с черными ногтями, девочки в платьях, едва прикрывавших трусики, и девочки в диковинной обуви. Я не могла отвести глаз от невероятных кроссовок с липучками, ботинок на платформе с ремешками, неуклюжих кожаных сандалий, усыпанных розовыми блестками.