Подобная непредсказуемость побуждает в высшей степени осторожно относиться к амбициозным и в то же время очень сомнительным политическим инициативам (наподобие защиты свободы интернета), требующим такой степени устойчивости и зрелости, которой у интернета просто нет, хотя сторонники этих инициатив и выступают с установками, каким именно должен быть интернет (будто они знают, как решить все проблемы). Однако непослушное орудие в руках самоуверенных людей – прямой путь к катастрофе. Гораздо продуктивнее принять тезис, что интернет очень нестабилен. И вместо того, чтобы пытаться выстроить политику с помощью инструмента, который настолько сложен и капризен, что не дается в руки, или решить потенциально неразрешимые глобальные проблемы, следует начать делать что-либо в меньшем масштабе, позволяющем контролировать, хотя бы отчасти, связи между инструментом и средой, в которой он действует.
Но такая осторожность может встретить поддержку лишь среди интеллектуалов. Несмотря на неизбежную неопределенность, сопровождающую технологии, политикам приходится принимать четкие решения. Поэтому предсказания о том, как техника должна себя вести, неизбежны – или нас ждет паралич. Лучшее, что могут сделать политики – это понять, почему столь многие столь часто ошибаются, а после попытаться разработать механизмы и процедуры, которые смогли бы устранить иллюзии из процесса принятия решений.
Главная проблема большинства предсказаний в отношении технологий заключается в том, что они основаны на том, каков мир сейчас, а не на том, каким он станет. Мир, однако, не стоит на месте: политика, экономика и культура постоянно изменяют среду, которой, как предполагалось, займется технология, причем желательно в соответствии с нашими предсказаниями. Политика, экономика и культура в корне меняют и сами технологии. Некоторые из них, например радио, становятся дешевыми и доступными для всех. Другие, вроде самолета, доступны немногим избранным. Более того, по мере развития новых технологий некоторые старые устаревают (например, факсимильные аппараты) или находят новое применение (телевизор как довесок к вашей Wii).
Парадоксальным образом технологии, нацеленные на решение определенных задач, могут лишь усложнить их. Рут Шварц Кауэн, историк науки из Университета Пенсильвании, в книге “Больше работы для матери” показывает, что после 1870 года домохозяйки работали все больше и больше, хотя домашнее хозяйство становилось все более механизированнным. (Кауэн отмечает, что американская домохозяйка в 1950 году в одиночку делала то, для чего веком раньше требовалась помощь троих-четверых человек.) Кто мог предугадать, что развитие “устройств, сберегающих силы” приведет к увеличению бремени домашней работы для большинства женщин?
Подобным образом снабжение компьютерами работников отнюдь не привело к увеличению производительности труда последних (“Тетрис”, вероятно, был частью секретного советского плана по подрыву капиталистической экономики). Лауреат Нобелевской премии экономист Роберт Солоу заметил, что “наступление компьютерной эпохи заметно везде, кроме статистики производительности!” Проблема прогнозирования влияния технических новшеств на экономику и общество отчасти заключается в том, что вначале непонятен масштаб их использования. Первые автомобили считались техникой, которая может сделать улицы чище (речь о конском навозе). Выхлопы двигателя внутреннего сгорания, может, и пахли приятнее навоза. Однако если принять во внимание распространенность автомобилей в современном мире, следует признать, что механический транспорт решил одну проблему, но создал другую, более серьезную: загрязнение окружающей среды. Иными словами, будущее какой-либо технологии часто можно описать старой поговоркой: “Это экономика, глупый” [23] .
Уильям Галстон, исследователь публичной политики из Брукингского института и бывший советник президента Клинтона, привел убедительный пример того, насколько мы недооцениваем роль экономических сил во влиянии техники на общество. Вообразите, будто в начале 50-х годов состоялась научная конференция, посвященная влиянию телевидения на общество. Делегаты почти наверняка пришли бы к мнению, что телевидение служит укреплению связей в сообществе и приумножению социального капитала. Телевизор в то время был вещью редкой и дорогой, поэтому соседи вынуждены были ходить друг к другу в гости. А теперь представьте себе научную конференцию о проблемах телевидения сегодня: ее участники скорее всего осудят всепроникающую “культуру спален”, когда наличие в доме множества телевизоров рушит не то что отношения между соседями, но даже внутрисемейные связи.
Еще одна причина, в силу которой будущее любой технологии трудно предугадать, заключается в том, что исчезновение одних медиаторов нередко сопровождается появлением других. Джеймс Кэри, исследователь СМИ из Колумбийского университета, заметил, что “по мере того, как рушатся границы и общественные формации, возникают новые границы. Нам легче проследить за исчезновением границ”, но мы редко замечаем возникновение новых. В 1914 году журнал “Популярная механика” объявил, что эпоха государств закончилась, поскольку беспроводной телеграф позволяет “гражданину передавать сообщения на большие расстояния без помощи государства или корпорации”. А всего пятнадцать лет спустя горстка корпораций прибрала радиовещательную отрасль к рукам, хотя публика еще и питала некоторые иллюзии насчет того, что радио – это бесплатное и децентрализованное средство коммуникации. (То, что радиоприемники дешевели, только поддерживало эту иллюзию.)
Сходным образом, когда нынешние интернет-гуру пытаются убедить нас, что мы живем в век “бесплатного”, это совершенно не так. Обожаемые миллионами якобы бесплатные ролики “Ю-Тьюба” о “ржачных котиках” хранятся в мощных серверных центрах, обслуживание которых обходится в миллионы долларов (в первую очередь из-за расходов на электроэнергию). Эти неявные издержки рано или поздно вызывают давление на окружающую среду, которое в итоге покажет, насколько дорого в действительности обходятся эти технологии. Еще в 1990 году никто не мог предположить, что “Гринпис” опубликует длинный доклад о влиянии “облачной” обработки данных на окружающую среду, подготовленный учеными, много лет изучающими влияние спама на изменение климата. То, что мы пока не в состоянии оценить издержки данной технологии (финансовые, моральные, экологические), вовсе не означает, что их нет.
Еще одна черта современных технологий, которую упускают из вида ее сторонники, заключается в том, что какими бы они ни были революционными, сами по себе они не разрушают традиции. Еще в 50-х годах предположение, что телевидение укрепит религиозные институты, встретили бы с удивлением. Однако несколько десятилетий спустя Пэт Робертсон и толпа других телепроповедников своим прочным положением в обществе были обязаны именно ТВ. Кто сегодня поручится, что интернет подорвет религиозные институты?
На самом деле, как мы можем судить по подъему национализма и религии в Сети, новые технологии нередко укрепляют старые традиции и содействуют их распространению. Клод Фишер, изучивший распространение телефонной связи в Америке XIX века, в книге “Говорит Америка” пишет, что телефон скорее “распространял и укреплял… существовавший общественный уклад, чем изменял его”. Вместо того чтобы считать телефон средством, которое подталкивает людей навстречу современности, Фишер предлагает подумать о нем, как о “средстве, которым современники пользовались по-разному, в том числе, возможно, и для сохранения и даже укрепления обычаев прошлого”. Чтобы интернет смог сыграть положительную роль в избавлении мира от предрассудков и ненависти, его распространению должны сопутствовать в высшей степени амбициозные смелые социальные и политические реформы, иначе болезни общества будут лишь прогрессировать. Иными словами, какой бы ни была внутренняя логика техники, ее трансформирует логика общества в целом. “Хотя любое средство коммуникации обладает своими собственными характеристиками, особенно в том, каким из человеческих чувств оно благоволит, а какие игнорирует, – отмечает Сьюзан Дуглас, исследователь коммуникаций из университета Мичигана, – экономическая и политическая система, в которой это средство укоренено, почти всегда диктует технические возможности его применения и императивы”.